Лэйни Тейлор - Дочь тумана и костей
Он еще не заметил её. Толпа расступалась, уступая ему дорогу, и даже самые выпившие в состоянии были узнать его и убраться с пути. Казалось, толпа съеживалась, когда он проходил со своей свитой, состоящей из химер с внешностью волков и передвигавшихся подобно своре.
Мадригал, наконец, поняла настоящие значение этой ночи: её выбор, её будущее.
— Он великолепен, — выдохнула Нвелла, цепляясь с одного боку за Мадригал.
Мадригал вынуждена была признать это, но отдавала должное Бримстоуну, создавшему это прекрасное тело, а не Тьяго, который нес это тело с таким высокомерием.
— Он ищет ТЕБЯ, — сказала Чиро, и Мадригал понимала, что сестра права. Генерал был нетороплив, его бледные глаза прочесывали толпу с уверенностью особы, всегда получающей того, чего хочет. Затем его взгляд остановился на ней. Она чувствовала себя пронзенной им. Испуганная, она отступила на шаг назад.
— Давайте танцевать, — выпалила она, к удивлению своих друзей.
— Но… — начала Чиро.
— Послушайте. — Начался новый танец. — Это Фуриант, мой любимый.
Он не был ее любимым, но мог бы быть. Танцоры сформировали две линии, мужчины с одной стороны, женщины с другой, и, прежде чем Чиро и Нвелла смогли сказать хоть слово, Мадригал помчалась к женской линии, чувствуя пристальный взгляд Тьяго на своем затылке, подобный прикосновению когтей.
Она гадала, куда сейчас смотрят другие глаза — глаза ангела?
Фуриант начался быстрой кадрилью, и Чиро с Нвеллой поспешили присоединиться к танцующим. Мадригал танцевала с изяществом и улыбкой, не пропуская не единого такта. Но в танце кружилось только её тело, мысли же её витали где-то высоко, там, где порхали мотыльки-колибри, тысячами слетающиеся к фонарям, висевшим над головами; ей очень хотелось знать (сердце в груди бешено колотилось), куда подевался её ангел.
ГЛАВА 53
ЛЮБОВЬ — ЖИЗНЕННАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ
В узоре танца Фуриант никто не проигнорировал Мадригал, не подав ей руки (это было бы слишком очевидным пренебрежением), но было видно, как формально скованны партнеры, когда она переходила от одного к другому. Некоторые старались касаться её только кончиками пальцев, тогда как танец требовал крепкого сцепления рук.
Тьяго подошел ближе и стал наблюдать. Все сразу же это почувствовали и веселье танца тут же сошло на нет. Таковым было его влияние, но Мадригал понимала, что это была её вина — другим приходится расплачиваться за то, что она сбежала от него и попыталась спрятаться в толпе.
Как будто это было возможно — спрятаться от него.
Она просто тянула время, а Фуриант как нельзя лучше для этого подходил. Он длился добрых четверть часа с постоянной сменой партнеров. Мадригал двигалась от учтивого старшего солдата с носорожьим рогом к кентавру, от кентавра — к следующему партнеру — химере в маске дракона, имеющей высокую степень сходства с человеком, — который едва коснулся её, и каждое вращение она проплывала мимо Тьяго, не спускавшего с неё глаз. Когда следующий её партнер в маске тигра взял её за руку… он действительно взял её за руку. Он крепко сжал её ладонь в своей руке, одетой в перчатку. И Мадригал затрепетала от этого теплого прикосновения. Ей не нужно было смотреть в глаза партнера, она и так знала, кто это был.
Он всё еще здесь — так близко к Тьяго.
"Это какое-то безрассудство", подумала она, испытывая необычайное волнение от его прикосновения. Успокоив свое дыхание и сердцебиение, Мадригал сказала:
— Мне кажется костюм тигра тебе больше идет, нежели коня.
— Понятия не имею, о чем вы говорите, сударыня, — ответил он. — Это моя настоящая личина.
— Кто бы сомневался.
— Потому что было бы необычайной глупостью всё еще находиться здесь, если бы я был тем, кем, как вы думаете, я являюсь.
— Еще какой глупостью. Это бы означало, что ты ищешь смерти.
— Нет. — Сказал он очень серьезно. — Я как никогда хочу жить. Чтобы жить другой жизнью.
Жить другой жизнью.
"Ах, если бы её собственная жизнь и выбор (или отсутствие такового) не довлели над ней", подумала она.
— Хочешь стать одним из нас? Прости, но мы не принимаем новообращенных, — сказала она ровным голосом.
Он рассмеялся.
— Даже если бы и захотел, это не помогло бы. Мы намертво связанны одной жизнью, разве нет? Мы заложники одной общей войны.
На протяжении всей своей жизни Мадригал люто ненавидела серафимов и никогда не задумывалась над тем, что они живут такой же жизнью. То, что сказал ангел, было правдой. Они все были заложниками войны.
— Для нас нет другой жизни, — ответила она, а затем напряглась, потому что они оказались как раз рядом с Тьяго.
Ангел сжал её руку, совсем чуть-чуть, очень аккуратно, и это помогло ей выдержать взгляд генерала, пока танец не унес её дальше по кругу, и она смогла вздохнуть полной грудью.
— Ты должен уйти — тихо сказала она. — Если тебя разоблачат…
Ангел помолчал на несколько секунд, прежде чем так же тихо спросил,
— Ты же на самом деле не собираешься выходить за него?
— Я…я не знаю.
Он поднял её руку так, чтобы она могла покружиться под аркой из их рук — это была часть танца, но помешали её рост и рога, и им пришлось расцепить пальцы и вновь соединить их только после того, как она покружилась.
— А что здесь знать? — Спросил он. — Ты любишь его?
— Люблю?
Вопрос был настолько неожиданным, что Мадригал рассмеялась. Но быстро взяла себя в руки, не желая привлекать внимание Тьяго.
— Разве это смешной вопрос?
— Нет. — Ответила она. — Да.
Любит ли она Тьяго? Возможно. Как можно наверняка знать о таком?
— Что действительно смешно — это то, что ты первый, кто спросил меня об этом.
— Прости меня, — сказал серафим, — я не знал, что химеры заключают браки не по любви.
Мадригал подумала о своих родителях. Её воспоминания были туманными, покрытыми паутиной пройденных лет, а их лица размыты (узнала бы она их сейчас, если бы встретила?), но она помнила, как они любили друг друга, и какими трогательными казались.
— Мы женимся по любви. — Теперь она уже не смеялась. — Мои родители поженились по любви.
— Значит, ты — дитя любви. Это похоже на правду, ты создана для любви.
Она никогда не думала о себе в этом смысле, но когда он спросил об этом, вдруг осознала, что это наверняка здорово, быть созданной для любви. И ей стало невыносимо тоскливо от того, что она утратила, потеряв свою семью.
— А ты? Твои родители любили друг друга?
Она услышала, как задает этот вопрос и не могла поверить в ошеломляющую нереальность происходящего. Только что она спросила у серафима, любили ли его родители друг друга!
