Моя милая ужасная невеста - Марина Ефиминюк
Лайонел поиграл желваками, откашлялся и произнес:
— Госпожа Варлок, мы приносим извинения за то, что посмели унизить светлую чародейку и дочь верховного ведьмака. Примите…
На край стола одно за другим легли три подписанных по всем правилам согласия на посмертие. Я почувствовала, как у меня поползли на лоб брови.
— И мое тоже, — проговорил Сомерсет и, чуток подвинув побратимов, подсунул слегка помятый лист с кривыми строчками и совсем свеженьким отпечатком большого пальца. Поди, только-только тюкнул на бумагу.
— Зачем? — вкрадчиво спросила я, не глядя на парня.
— Всегда хотел завещать себя сильному магу, — радостно пояснил он, словно выиграл главный приз в конкурсе на самое изящное копание могил.
Его друзья смотрели хмуро и ждали ответа.
— Я принимаю извинения, — сказала ритуальную фразу и неохотно добавила, как требовали правила: — Да будет так.
— Благодарим, — совершенно серьезно отозвался Лайонел.
Квартет развернулся и под шепотки ошарашенной столовой двинулся к выходу. Народ, от любопытства столпившийся в проходе, дунул в разные стороны, освобождая зловещим посланцам тлена путь.
Внезапно Сомерсет отстал от приятелей и мелкой трусцой вернулся к нам.
— Передумал? — спросила я и кивнула на пачку бумаг: — Забирай.
— Да нет… — отмахнулся он. — Вопрос есть. Варлок, твоему отцу темный прислужник не нужен?
— Не нужен, — сухо отозвалась я.
— Обещаю все десять лет служить верой и правдой.
— Нет!
— А тебе?
— Страшно спросить, какие желания могут быть у некромантов, если ты решил продать себя за магию? — с улыбочкой спросила Эмбер, пока я зверела и подбирала слова, как образно, но культурно послать Сомерсета обратно на факультет некромантии.
— Стипендии лишили, а прислужники на полном обеспечении хозяина, — чистосердечно признался он.
— Светлые демоны… — пробормотала я и потерла переносицу.
— Ладно. — Очкарик отступил. — Я должен был спросить. За спрос денег не берут и светлой благодатью не одаривают.
— Не в этом случае.
После ухода некромантов столовая бурлила, как штормовое море. Всеобщее возбуждение отразили и живые рисунки: облака поплыли быстрее, а нарисованные листья сами собой разлетались по полу словно от порывов ветра. Зато в фехтовальном зале никто понятия не имел о неожиданном нисхождении некромантов на землю обычных ведьмаков. Тренировка спокойно подходила к концу.
Стоя возле балконной балюстрады, я прихлебывала из термоса горячий кофе и любовалась, как умело фехтовал мой парень. От вида Торстена с рапирой в руках становились мягкими колени и исчезала точка опоры. Я будто теряла равновесие и никак не удавалось вспомнить, чем именно он мне не нравился. Сейчас абсолютно все в нем притягивало, как самым мощным заклятьем неразлучников.
Поединок закончился. Вместо того, чтобы пожать противнику руку, Закари передал ему маску с рапирой и поспешно зашагал к балкону. По лестнице не поднялся, а едва не взбежал.
— А вот и ты, — протянул он и, наплевав, что за нами следила половина зала, открыто поцеловал при всех своих товарищах по команде. — Как спалось?
— Ты ведь знаешь, что проклял меня этим своим сообщением? — полушутя уточнила я.
— На то и был расчет.
— Пришла спросить, как прошел вчерашний мальчишник? Было весело? — небрежно уточнила я.
На лице Закари расцвела ленивая улыбка.
— Все еще ревнуешь?
— Пытаюсь понять, что мне делать с четырьмя согласиями на посмертие от друзей-некромантов.
— Четыре? — Он непонимающе изогнул бровь. — Откуда набралось так много?
— Один вызывался добровольцем, — со смешком пояснила я. — Отказаться от этих записочек я не имела права, а что с ними делать не представляю. У светлых, знаешь ли, принято заводить парную нечисть, а не стаи умертвий.
— Ну… В Торстене есть свободный склеп. — Закари оставался невозмутимым. — Осталось от питомцев Нестора Торстена. У него, говорят, не складывалось с живыми друзьями, поэтому он заводил себе мертвых.
— Тогда ты, может, в курсе, куда у некромантов исчезли татуировки?
— Не знаю. — Он покачал головой, словно действительно был не в курсе. — Сбежали?
— Я серьезно, Зак.
— Возможно, наши друзья с факультета некромантии решили начать жизнь с чистого листа? — уклонился он ответа.
— Некромантия — это не выбор, а приговор, — напомнила я, что изменить жизнь парни могут весьма условно.
Усмехнувшись уголком рта, Торстен мягко погладил большим пальцем мою щеку. Фигурный след от выжженного заклятья уже сравнялся с кожей и побледнел, но все равно был заметен. Взгляд Зака на мгновение заледенел, зрачки резко вытянулись, словно эта постепенно исчезающая отметина вызывала в нем ярость.
— Ты права, Марта, — произнес он и посмотрел мне в глаза. — Но никто не заставлял их быть мерзавцами. Это личный выбор каждого.
С первого дня знакомства я искренне считала мерзавцем Торстена. Но никогда, ни разу, даже в дни самого яростного противостояния, он не вредил мне физически, и я не одаривала его светлой магией, способной оставить зарубки на теле. Ни один из нас не позволял себе переступить черту, за которой теряется человеческий облик. Ведь это так важно: оставаться пусть не самым хорошим, но человеком…
Днем я проводила Зака в портальную башню, перед входом в кабинку оставила целомудренный поцелуй на выбритой щеке.
— Удачи.
— Ага, — согласился он, схватил меня за затылок и прижался приоткрытым ртом к губам. Коротко и сладко, даже под ложечкой заныло.
— Уважаемые магистры, — раздался за нашей спиной голос ректора, — как видите, в академии Деймран мы терпимо относимся к проявлению… кхм… симпатии между студентами. Молодым темным чародеям необходимы эмоции, чтобы успешно колдовать.
— Какой позор, — пробормотала я, боясь повернуться лицом к уважаемым магистрам.
Хоть в портальную кабинку забирайся и отправляйся с Закари в родовое гнездо!
— Переживем его вместе, — скомандовал он и громко поздоровался: — Добрый день, господа!
Я повернулась к толпе темных магов и по-идиотски улыбнулась. Осталось только рукой помахать. При приезде в академию гости встретили нас в страшнейшем похмелье, при отъезде застали на публичных лобзаниях. Полагаю, они надолго запомнят нравы, царящие в академии Деймран. И ректор нас не простит!
Украдкой покосилась в сторону главы академии. Он стоял, поджав губы, с таким лицом, словно мы с Торстеном были полностью голые…
