Список моих грехов (СИ) - Герас Татьяна

— Вот так я осталась одна, — продолжила Кери. — Только тогда во мне ещё было желание прожить жизнь за свою семью, так, чтобы там, в раю, в который так верила моя матушка-католичка, они все порадовались бы тому, что хоть у меня все сложилось хорошо, — она покачала головой. — Не сложилось, Лекси. Совсем не сложилось.

Глава 43

— Помнишь, я сказала тебе про то, что если человек чего-то желает, то обстоятельства бессильны, — Кери криво усмехнулась. — На самом деле, бывает и наоборот. Со мной вера в то, что я смогу все преодолеть и в конце, непременно, за это мне будет отсыпан мешок счастья, сыграла дерьмовую роль. — Она одним глотком допила, наконец, свой ликер, выпрямляясь на сидении и кладя обе руки на столешницу ладонями вверх. — Вот прям, лопату дать забыли, чтобы грести всё то, что заслужила, — продолжала глумиться над собой Кери. — Лекс, ты ведь тоже училась в вашей академии на Росси?

— Да, я ведь рассказывала, — согласно кивнула подруге.

— И как? У вас там обучение ведь платное?

— Да, но талантливые студенты, как и на Архипелаге, обучались на гранты правительства и спонсоров. И их было достаточно. Ты к чему спрашиваешь?

— Да так, — пожала она плечами, — Уж не знаю, как на Росси, а в Ангелийском университете стоимость обучения такая, что позволить себе образование такого уровня могли в основном потомки богатых бизнесменов и дети аристократов. Ну, ещё целые династии врачей, что зарабатывали весьма неплохо, и являлись, по сути, отдельной кастой. Архипелаг ведь до сих пор не изжил жесткое расслоение на классы. Хоть и ведутся разговоры о социальных лифтах и возможностях для каждого, на деле — это лишь декларация и показуха. И мне, нищей девочке с периферии, довелось испытать на себе, каково быть регулярно поливаемой из ушата презрения, что выплескивали на мою голову, как большинство студентов, так и некоторые преподаватели. Но трудности лишь укрепляли одну упрямую рыжую с Кента в желании получить диплом врача, и, наконец, почувствовать вкус другой жизни. В общем-то, мне было глубоко плевать на то, что думали окружающие. По крайней мере, себя я в этом убедила. Я не набивалась никому в подруги, и не реагировала на шпильки в свой адрес. А на них не скупились. Стипендия была мизерной, которой хватало только на самую дешевую еду и оплату вирта, что я приобрела для учебы в кредит. На одежду денег просто не было. А Ангелия, если ты не в курсе, довольно прохладная планета. Пришлось искать подработку… — вздохнула Кери. — В общем, мыть полы по ночам в студенческой столовой, пока робот-уборщик в ремонте, писать работы за нерадивых студентов, гулять с собаками вздорной старухи… Короче, заниматься абсолютно всем, чтобы просто выжить. На панель идти не пробовала, хотя предлагали, — она опять усмехнулась. — Я к чему тебе говорю о печальной судьбе сиротки! Просто, чтобы ты поняла, почему у твоей недалекой подруги вдруг так резко отказали мозги, когда на горизонте появился Себ.

Кери замолчала ненадолго, глядя куда-то в окно. Потом повернулась к терпеливо ожидающей продолжения мне и заговорила.

— Себастьян Роне, красавец и потомственный аристократ. Высокий, крепкий блондин с военной кафедры. Параллельный поток, будущая белая кость флота Архипелага. Мы познакомились случайно. После третьего курса я выбрала специализацию военного медика. Трех лет хватило, чтобы понять: не имея связей и денег, найти достойное место, даже если ты гений, ну очень непросто. Военные же имели массу льгот и платили им не в пример гражданским. Десять лет контракта и ты в шоколаде. Можешь уйти в отставку и устроиться в любом секторе, имея приличные подъемные и государственные преференции при поступлении на работу. То есть, отслуживших офицеров — а звание мы получали автоматом по окончании военмеда — принимали по конкурсу на места в компаниях и клиниках в первую очередь. Или можно было бы продолжить карьеру в армии. В общем, в моем случае, это был выход. Как думалось в двадцать в небольшим. Ну, да ладно… Вернемся к Себу, — Кери поморщилась, как от зубной боли. — Он подошел ко мне сам, когда я в очередной раз сбегала в парк кампуса, чтобы спокойно позаниматься. Мои драгоценные соседки, которым не надо было заботиться о том, что в случае неуспеваемости их могут, как минимум лишить стипендии, а как максимум отчислить, регулярно устраивали посиделки в наших комнатах. И это я назвала происходящее очень приличным словом. На деле, это были настоящие оргии, в которых я не просто не хотела участвовать, но и была нежелательным элементом. Впрочем, за годы учебы, мы прекрасно научились игнорировать друг друга. А ведь со мной рядом жили две девушки далеко не из верхов социальной лестницы, раз им никто не оплатил отдельных комнат от какой-то мюзи, как нас называли, — Кери вновь нервно потянулась к бутылке.

С языка архипелага слово можно было перевести как «грязная выскочка». Я изучала в академии эту странную смесь привезенного ещё с Земли английского, диалектов народов кирасу, которые жили на этих планетах, и ещё десятка различных языков, что вплелись в принятый в Гантийском Архипелаге. Все же Архипелаг — большая и сильная республика, с которой считаются в известном космосе. Поэтому дипломатическим работникам понимать язык стоило. И значение мюзи я знала. Обидное, даже оскорбительное, вплоть до вызова на поединок в приличном обществе.

И да, Кери досталось…

— Не бери в голову, — прочла мои мысли Керая. — Это давно уже не задевает. Что поделать, если люди мерят жизнь побрякушками, кешем и придуманными титулами, а не собственными достоинствами, добротой, умом и талантом. По-моему, им стоит только посочувствовать, потому что это они бедняки, — заметила она философски. — А Себ… Он подошел ко мне с предложением работы. В противном случае, я бы его мягко отправила туда же, куда и всех остальных. А работа, как ты понимаешь, мне была нужна всегда. А тут, как оказалось, его матушке требуется сиделка. Высокородная леди имела несчастье сломать позвоночник и ногу, катаясь на горных лыжах. И пусть при деньгах и современном уровне медицины это не было большой проблемой, но со сложным переломом месяц на вытяжке ей все же пришлось бы пролежать, пока идет восстановление. Но, вот незадача, леди Камилле было скучно, и она предпочла лечиться дома, а квалификация студентки последнего курса, в качестве обслуги и компании, ее вполне устраивала. Тем более работа несложная, и на учебу меня обещали отпускать, главное, чтобы вечера и ночи я проводила с леди Камиллой. Да и платить обещали просто сказочно. Отказаться было бы глупо. Так я попала в шикарный дом семейства Роне. Сама леди оказалась властной и капризной молодящейся старухой, которая решила поиграть в демократию, — Кери отсалютавала мне чаркой, вновь пригубив ликер, — Правда, это сейчас я воспринимаю всю историю с высоты прожитых лет и опыта. Тогда Камилла мне показалась глотком чистого воздуха, после затхлого болота, в котором я варилась все прошедшие годы. Леди Камилла обожала расспрашивать о жизни на Кенте, о семье, о том, к чему я стремлюсь и люблю. И, конечно, много рассказывала сама. Мне хватило ума отвечать на вопросы обо всем с хорошими купюрами, при этом вполне удовлетворяя интерес моей работодательницы. Работа, кстати, и вправду не представляла трудностей. Мне в доме была выделена собственная, отлично обставленная комната с ванной, а так же вышколенная прислуга подавала еду, если леди не приглашала разделить с ней трапезу. Просто рай, которым я пользовалась по полной. А ещё был Себастьян. Не скрою, парень был хорош собою, но я не питала иллюзий, даже не пытаясь сблизиться. Он это сделал сам. Сначала, встречая меня в доме, он вел со мной ничего не значащие разговоры. Позже, под предлогом скуки, по вечерам, когда моя пациентка засыпала, Себ приглашал меня пройтись по саду. И мы разговаривали. Просто, обо всем. Правда, говорил в основном он, и о себе. Но меня это тогда не смущало. Я видела, как Себ на меня смотрел, но не пытался заигрывать. Наверное, это было решающим: я имела глупость подумать, что интересна этому принцу на белом мобиле класса люкс. Глупо, правда? Сказок про золушек много читала, наверное, вот и поверила, — Кери посмотрела на часы на вирте, покачав головой. — Скоро проснется наше сокровище, а я ещё не рассказала самое интересное, — последнее слово прозвучало зло.