Букет незабудок - Лили Мокашь
Я проверила телефон и убедилась, что Владимир не писал и не звонил, а значит, папа до сих пор не очнулся, несмотря на заверения доктора. Успокаивала только мысль, что такое происходило с Костей не в первый раз, а значит, понимание о происходящем у доктора было. Мне оставалось только довериться и ждать, но сделать это было чертовски трудно. Переживания нельзя отключить, вовремя нажав на нужную кнопку. Едкая мысль, что Костя не может проснуться именно из-за Владимира, закралась внутрь и попыталась плотным туманом осесть в сознании, перекрывая горизонт. Мне бы думать об учебе и рассматривать, как другие ребята, широкие лестницы, на которых красовалось темно-зеленое ковровое покрытие, постеленное, чтобы никто из студентов не поскользнулся на мраморе.
На втором этаже было людно. По периметру у стен стояли всевозможные стенды с распечатанной информацией о факультетах, на которые можно поступить. Везде группами собирались люди, похожие на местных преподавателей. Все как один при параде, в отличие от некоторых абитуриентов, которые выглядели так, будто перед мероприятием пробежали полумарафон. Даша потянула Виолу к женщине, что раздавала глянцевые проспекты о факультете филологии. Боясь начать бродить одной среди большого количества незнакомых людей, я поплелась за девочками. Женщина оказалась деканом факультета и охотно ответила на вопросы Даши по программе. Мне интересно было наблюдать за их диалогом, пока к нам не примкнул один из одноклассников. Подобравшись вместе с парой рослых парней почти вплотную к нам, он кивнул на растяжку с перечнем выпускников, окончивших институт с красным дипломом, и произнес:
– Смотри, отличники-выскочки, – он прыснул и мерзко хохотнул. – Целый список собрали никчемных.
– Конечно, собрали, – одноклассника поддержал с усмешкой один из парней. – На филологическом учиться – ума много не надо. Эти бараны только и способны, что говорить красиво, а по выпуску, вон – шиш. Ни работы, ни бабок.
Троица демонстративно громко рассмеялась, хотя у меня их слова вызывали лишь омерзение.
– Смотри, овцы из нашей школы сразу поняли, к какому им стаду, – продолжал один, задыхаясь от хохота.
Смешки смолкли, стоило Виоле обернуться к одноклассникам. Еще бы, под силой ее взгляда, хочешь не хочешь, голову в песок спрячешь. Оказавшись смелыми только на словах, троица поспешила перейти к другому стенду.
Я бегло осмотрела зал, изучая названия других факультетов, и предложила Даше пойти со мной почитать о факультете журналистики. Судя по столпившимся вокруг ровесникам, а также их родителям, я подумала, что многие интересуются именно им. Подойдя ближе и расслышав чужие разговоры, я растерялась. Люди вокруг рассуждали, какая профессия через десять лет будет востребованнее: экономиста или юриста, и этот разговор слабо для меня вязался с факультетом журналистики. Раньше, чем я, Виолетта успела разобраться, что к чему. Она взяла Дашу за руку и велела мне идти следом и не отставать. Трудами Виолы мне с девочками удалось протиснуться за толпой спорящих и пробиться, наконец, к интересующему стенду.
Никто не говорил на месте с преподавателем, что представлял факультет. Она со скучающим видом стояла за высокой стойкой на узкой ножке и смотрела в экран ноутбука, периодически стуча по клавиатуре. Только когда мы подошли вплотную и тактично стали ждать, когда у преподавателя найдется свободная минутка, она вопрошающе подняла глаза на нас. Я коротко поздоровалась и попросила рассказать о факультете филологии. Оказалось, что его открыли лишь в этом году. Сама преподавательница перебралась в Ксертонь из Петербурга и была раньше автором колонки о культуре в интернет-издании, про которое я, правда, никогда не слышала. Она много писала о театральных постановках, выставках и новинках литературы, и меня удивило, что быть журналистом не значило писать только о, скажем, страшном. Можно было выбрать свою нишу, которая вызывала интерес, и использовать все те же навыки говорить о важном для себя через тексты.
Чем дольше преподавательница говорила с нами, тем ярче горели ее глаза. Я чувствовала, как эта женщина любит свое дело, и мне бы хотелось в будущем стать похожей на нее. Не ошибиться и выбрать правильно, на кого пойти учиться, чтобы вдохновлять других, кто только решил ступить на этот путь.
К концу разговора она раздала каждой из нас по сложенной программке с информацией об обучении, вступительных экзаменах и проходных баллах. Помимо баллов ЕГЭ, нужно было также подать мотивационное письмо о том, почему ты решил пойти учиться на журналиста, и пусть в это мгновение я чувствовала себя максимально увлеченной перспективой пойти учиться на журналиста, написание своеобразного сочинения по теме могло стать проблемой. Если, пока я доеду до дома, мой запал иссякнет, не так-то просто будет выдумать, почему я хочу именно на этот факультет. Недолго поразмыслив, я успокоила себя тем, что решение не нужно принимать прямо сейчас. Когда по университетскому громкоговорителю пригласили всех абитуриентов и их родителей в актовый зал, я засуетилась и шустро собрала еще несколько брошюр с информацией о других факультетах на всякий случай и поспешила с девочками вниз, на первый этаж.
Стоило оказаться в толпе на входе в зал, как у меня завибрировал телефон. Я поспешила достать его из кармана в надежде, что меня ждут хорошие новости, и тут же поникла, как только загорелся экран – очередной рекламный спам пришел на почту. Мелочь снова выбила меня из колеи и заставила вернуться к переживаниям, а мне бы вернуться мыслями к учебе и, как другие, рассматривать актовый зал, в который мы с девочками только вошли, но умом я уже блуждала далеко.
Мысли вновь принялись метаться между тремя мужчинами, которые вошли в мою жизнь без спроса и плотно закрепили за собой место. Выгнать их под силу было точно не мне. Да и можно ли было перестать беспокоиться хотя бы об отце? Несмотря на все разногласия, Костя оставался самым дорогим для меня человеком. Я осознала это только теперь, представляя в голове одновременно образ мамы и папы. Казалось, под крышей матери я провела большую часть сознательной жизни и лишь недавно упорхнула из родного гнезда навстречу перспективам, что сулила хорошая школа и местный институт. И вот я беспокоилась куда больше о здоровье Кости, чем о том, что Мария обитает где-то в городе. Мы не разговаривали после случившегося в доме Смирновых, и пока я не готова была вновь идти на контакт. Принять факт, что моя мать втайне строила у меня за спиной заговоры и решала, как лучше обойтись с туманным будущим дочери, злила, хотя внутри было понимание: все, что
