Взор Талимана - Ксения Викторовна Мирошник
– И тебе это удалось! – Киран приподнял ее лицо за подбородок и заставил посмотреть в глаза. – Никогда в жизни я не испытывал ничего подобного!
– Правда? – В этот миг Илая почувствовала себя по– настоящему счастливой.
– Правда, – коротко ответил он.
Глаза Кирана вспыхнули притягательным огнем, и он стремительно впился губами в губы Илаи. Девушка подалась ему навстречу, поднимаясь на колени. Она чувствовала, как его пылкий огонь распаляет и ее. Сердце готово было вырваться из груди. Прикасаться к его горячей коже и позволять Кирану касаться ее, казалось самым правильным, самым настоящим, что было в ее жизни. В этот момент Илая всецело доверилась ему, понимая, на что идет.
Пусть там, за пределами этой маленькой хижины, бушует ураган, снежная буря или потоп. Это не имело значения. Все это ушло на второй план, все, кроме мужчины, прижимающего ее к своей груди. Илая позволила его губам блуждать по ее разгоряченному телу, а рукам ласкать пылающую кожу. Медленно, наслаждаясь каждым движением, Киран снял с нее всю одежду и уложил на расстеленные шкуры возле очага. Он двигался осторожно и плавно, словно девушка в его руках была хрупкой и уязвимой. Рядом с ним, Илае хотелось быть именно такой.
Как ни странно, Илая ничего не боялась и не чувствовала неловкости. Киран не торопился, упиваясь близостью и давая возможность Илае вторить ему. Его ласковые руки заставляли кровь бурлить и пылать огнем, разгоняя дрожь и возбуждение. Илая помогла мужчине освободиться от одежды, и как только его обнаженное тело нависло над ней, мир заиграл совершенно другими красками.
Сладкая истома распространялась внутри, предвосхищая каждое движение Кирана. Илая жаждала его прикосновений, ласк и опаляющего кожу дыхания. Каждый едва сдерживаемый стон барса, стягивал в тугой узел все внизу живота. Илая извивалась под ним, полностью погрузившись в свои ощущения.
Они открывали для себя этот новый путь, познавая друг друга, и восхищаясь друг другом.
Когда все закончилось, и Киран откинулся на уютные шкуры, Илая вдруг вспомнила слова Элиопы и счастливо улыбнулась.
– Что скрывает твоя загадочная улыбка? – спросил барс. Илая не могла отвести от него взгляда. Таким счастливым и умиротворенным она его еще никогда не видела.
– И как ты понял, что это не просто выражение счастья, после того, что только что между нами произошло? – лукаво прищурилась девушка, оборачивая вокруг себя одеяло.
– Я не обладаю твоей магией, способностью куннов «знать» или чудовищной силой тавров. Я лишь человек, и мне приходится учиться быть внимательным и проницательным. Я наблюдаю, – непринужденно ответил он. – А за тобой я наблюдал гораздо пристальнее, по очевидным причинам.
– И у тебя прекрасно получается. Порой твоя способность видеть меня насквозь, просто раздражает. – Илая улыбнулась и провела пальцем по его скуле.
– Так что же это была за улыбка? – Барс поймал ее за руку и притянул к себе. – Не уходи от ответа.
– А ты не будешь смеяться? – Илая немного смутилась.
– Обещаю.
– Когда-то, в купальнях Лиры, я сказала, что вряд ли в жизни бывает что-то прекраснее, чем все те удовольствия, которые доступны супруге главы клана тавров. – Илая почувствовала, что щеки ее краснеют. – Но Элиопа возразила мне, утверждая, что любовь мужчины несравнима, ни с чем. Теперь я вижу, что она права.
Девушка опустила глаза, жалея, что сказала все это вслух.
– Я счастлив от того, что ты так считаешь, – мягко сказал Киран, и Илая услышала, что он улыбается. Она подняла на него свои глаза и столкнулась с взглядом полным любви и нежности.
– Можно спросить тебя? – Илая не могла держать свое любопытство в узде, да и момент был подходящим. Киран немного отстранился и кивнул. – Когда ты понял что…, ну что…, я тебе не безразлична?
– Первыми, я полюбил твои глаза, – прошептал Киран и поцеловал Илаю сначала в один, а потом и во второй глаз, которые девушка прикрыла. – Тебе было пять, и они сияли, как самые красивые путеводные звезды в ночи. Это сияние осталось и по сей день, только печать горя и боли иногда скрывает его. Я вижу его, когда ты наслаждаешься своей магией, когда вдыхаешь полной грудью запах леса или говоришь с Лихат, и сейчас оно согревает мое сердце.
Илая пораженно смотрела на мужчину, который совсем недавно казался ей высокомерным и самовлюбленным варваром, грубым и неотесанным. Но сейчас, она тоже видела его иначе. Боль утраты и необходимость быстро повзрослеть, сделали его угрюмым и немногословным, но душа его и сердце, оставались поистине прекрасными, как и были у мальчика, которого она увидела в воспоминании.
– Я не видел тебя больше пятнадцати лет, но вместе с тобой скорбел о Дире, думая о том, каково тебе. Потом, когда погибли мои родители, я снова вспомнил о тебе, тебе было восемь. Я знал, что наши матери хотели, чтобы мы подружились и жалел, что мы не можем поддержать друг друга. – Киран говорил тихо, и Илая ловила каждое его слово с замиранием сердца. – Потом до меня доходили слухи о том, что Ваху не больно-то заботится о тебе, и я злился. Дира много рассказывала мне о магии, до сих пор не пойму, зачем она это делала. Я знал о ритуале связывания сил и о его последствиях.
Киран поднялся и подошел к столу, чтобы выпить воды. Его тело в свете пламени, казалось безупречно прекрасным, и Илая на миг засмотрелась. Мужчина некоторое время молчал, вероятно, решая, стоит ли продолжать.
– Когда Зира сказала мне, что тебя поймали на границе, я сначала не поверил. Потом Ваху принял решение оставить тебя на два месяца, а я снова злился. Для меня ты все еще оставалась той пятилетней девочкой с ярко рыжими волосами и бездонными голубыми глазами. Курт пытался сдержать мой гнев, но у него не очень-то получалось. – Киран горько усмехнулся, проводя рукой по волосам. – Я неоднократно приносил тебе еду, но ты ни разу не посмотрела на меня.
– Я тогда ни на кого не смотрела, – робко ответила Илая. – Мне было стыдно, я чувствовала себя глупо.
– Я ощущал свою вину перед Дирой, – продолжил барс, снова опускаясь на шкуры и переводя взгляд на огонь в очаге. – Но у меня не было возможности позаботиться о тебе. Ваху бы не позволил мне. Никому из нас.
Он посмотрел на Илаю и взял в руки прядь растрепавшихся волос. В его глазах стояла печаль.
– Но все это было лишь виной, – немного оживился мужчина. – Ты предстала предо мной совсем не такой, как я думал.
