Избранница Хозяина холмов - Елена Сергеевна Счастная
— Похоже, я просто не смог дать ниэннах Тавиане те знания, которые она хотела, — проговорил он словно сам себе так неожиданно, что Атайр даже вздрогнул, когда его голос прозвучал рядом.
— Ты хотел, чтобы она оставалась в безопасности. И правильно делал! — решительно оборвал он его самоуничижительные рассуждения. — А она просто нетерпеливая, своевольная девчонка, которую мало воспитывали в детстве! Потому нечего удивляться тому, что она снова проявила норов.
Ещё много самых разных слов приходило на ум при одной только мысли о Тавиане и том, что она устроила — в очередной раз. Но, как ни странно, не все они были столь гневными. Хоть казалось, что гнев просто переполняет всё нутро, раскаляет его — в таком состоянии можно натворить много неразумностей, о которых после придётся жалеть.
Потому по дороге в Гианмор Атайр старался успокоиться. И, казалось бы, ему это даже удалось — долгими мысленными увещеваниями в том, что Тавиана такова, какая она есть. И с этим отчасти придётся мириться, если уж ей всё-таки суждено стать его женой.
Но на площади, где раньше стояла кибитка лекаря, сегодня было гораздо просторнее, чем обычно — с того дня, как всю округу будто бы из ниоткуда поразила эта неведомая хворь. Повозки Ингюса нигде не было видно, даже если бы он её переставил. В груди нехорошо замерло от ожидания самых скверных вестей.
И граддах Магда только подтвердила их.
— Так он уехал, ваше высочество. Люди кругом болеют ничуть не меньше. Но дети в приюте почти все идут на поправку. Может, потому он решил отдохнуть. Два дня назад снялся и уехал. Только попрощался едва.
— Он вернётся? — Атайр обвёл взглядом просторный нижний ярус приюта за спиной управляющей.
Здесь сейчас было очень тихо — против обыкновения. Всё же многие дети заболели. И сейчас у них вряд ли были силы шуметь.
— Он ничего мне не сказал, ваше высочество. — Женщина развела руками.
И больше с неё, похоже, нечего было спросить.
Потому Атайр отправил подручных под предводительством Харелта во все концы Гианмора, чтобы выяснить, хотя бы в какую сторону уехал Ингюс. Здесь он был человеком видным, к нему многие обращались за помощью, поэтому вряд ли не найдётся ни одного горожанина, кто не приметил бы, как он покидал Гианмор.
Сам же Атайр отправился обратно в Сеох. Если поднимется большая суматоха и кто-то задастся вопросом, куда это после собственной помолвки пропал принц, то станет только хуже. А злорадству Тавиша Мак Набина и вовсе не будет предела. Уж больно поперёк горла ему союз короля с вархассцами.
Вновь оставшись в своих покоях один, Атайр уже подумал о том, что можно поискать следы Тавианы в Сиде, но только что это даст… Ещё можно было бы расспросить Ребеку, с которой у вархасски наверняка образовалась довольно прочная связь. И он уже хотел отправиться к сестре, почти вышел, как услышал тихую возню где-то в оставленной спальне.
Снова боиреннах? Хочет сказать что-то ещё?
Он вернулся — и замер в дверях, уже не зная, что думать обо всём, что творится с ним и вокруг него с того мига, как невыносимая вархасска появилась в его жизни. Потому что она, зло нахохлившись, точно замёрзшая птица, сидела в кресле у потухшего ещё под утро камина и смотрела перед собой, словно пока не до конца была здесь.
— Я хотела перенестись к отцу, — проговорила она, не поднимая взгляда. Будто собственные мысли раздражали её ещё больше. — Но у меня никак не получалось. И к Харелту не получалось. И даже к Ребеке…
Она наконец посмотрела на Атайра и досадливо скривила красивые, но сейчас чуть бледные губы.
— Смогли только сюда, — он усмехнулся. — Ко мне.
— Наверное, потому, что я уже делала это раньше.
Девушка порывисто встала и пошла к двери.
— И больше причин нет… — закончил за неё мысль Атайр.
Он помнил прекрасно, откуда она, скорей всего, появилась и с кем повела едва не половину ночи и почти всё утро. Но её чуть встрёпанный, негодующий вид наполнял душу каким-то болезненным весельем. Обжигающим светом. Вархасска хотела проскочить мимо, но Атайр поймал её за талию и вжал спиной в широкий дверной косяк. Она дёрнулась, впиваясь пальчиками в его плечи. Завертелась — и ворот её халата расползся в стороны, являя прикрытую лишь тонкой сорочкой высокую грудь.
— Вы были с Ингюсом? — стараясь придать голосу как можно больше жёсткости, спросил Атайр.
Она взбрыкнула вновь. Прошипела:
— Пустите! Я не делала ничего плохого. Вы сами знаете, что со мной порой случается. Я не собиралась…
— Где он?
— Я не знаю. Знаю только, что не в Гианморе. И он хочет помочь мне. В отличие от вас!
— Я пришлю лекаря, — холодно уронил Атайр. — Он осмотрит вас. Сейчас, к сожалению, я не могу поверить вам на слово. И ещё одна подобная выходка — я вынужден буду разорвать помолвку.
— Заманчиво, — хмыкнула Тавиана, но её глаза подозрительно заблестели. — Пусть Финли приходит. Я ни в чём перед вами не провинилась! Пустите!
Она вновь попыталась вырваться, отчего невольно прижалась к Атайру чуть сильнее — и зря, потому что впервые он так остро ощутил её стройность, хрупкость, почти каждый плавный изгиб.
Атайр отпустил её слишком поспешно, на миг ослепнув от острого отклика собственного тела на эту почти непозволительную близость. Пусть даже Тавиана его невеста — это уже лишнее и только всё усложнит.
— Теперь в Сид вы будете ходить только под моим присмотром. И присмотром Харелта. Ингюс связан с фоморами. Вы знаете?
Вархасска резким движением поправила халат.
— Я почти ничего не знаю, благодаря вам. И я уже сказала, что…
— Мне всё равно. С вашей стороны очень наивно полагать, что я стану терпеть вашу связь с этим друидом.
— Подумайте о сестре.
— Я очень много о ней думал. Всегда. Но теперь, кроме неё, у меня есть вы. И обязанности, с этим связанные.
Вархасска озадаченно промолчала, а затем дёрнула плечом и спешно вышла.
Скоро вернулся и Харелт: утешительных вестей о том, куда мог подеваться Ингюс, он не принёс. Рассказал только, что люди спешным его отъездом были весьма раздосадованы и опасались теперь, что болезнь начнёт расходиться ещё сильнее.
Но это, как говорится, только время покажет. Лекари и так делают всё возможное, чтобы скорее её остановить.
Уже ближе к вечеру пришёл и Финли со сдержанным отчётом о том, что невеста его высочества по-прежнему невинна
