Лорен Кейт - Обреченные
Папа поставил ее сумку в прихожей и свободной рукой приобнял девочку за плечи. Люс залюбовалась их отражением в узком зеркале: отец и дочь.
Очки без оправы соскользнули ему на кончик носа, когда он поцеловал ее в заново почерневшую макушку.
— Добро пожаловать домой, Люси, — сказал он. — Нам тут тебя не хватало.
Девочка зажмурилась.
— Мне тоже вас не хватало.
Впервые за несколько недель она не лгала родителям.
В доме было тепло, его переполняли дурманящие запахи Дня благодарения. Люс вдыхала и могла тут же вообразить каждое завернутое в фольгу кушанье, греющееся в духовке. Поджаренная во фритюре индейка, фаршированная грибами, — папино фирменное блюдо. Яблочно-клюквенный соус, легкие, словно воздух, дрожжевые рулетики и достаточно пирогов с тыквой и орехами пекан — маминых, — чтобы накормить весь штат. Должно быть, она готовила всю неделю.
Мама взяла Люс за запястья. Ее карие глаза слегка поблескивали в уголках влагой.
— Как ты, Люс? — спросила она, — У тебя все хорошо?
Какое же это облегчение — вернуться домой. На глазах девочки тоже выступили слезы. Она кивнула, прижимаясь к обнимающей ее женщине.
Темные, длиной до подбородка волосы матери были уложены в прическу и спрыснуты лаком, словно она только вчера побывала в салоне красоты. Как оно, вероятно, и было, насколько Люс ее знала. Она выглядела моложе и привлекательнее, чем помнилось девочке. В сравнении с пожилыми родителями, которых она пыталась навестить в Шасте, — даже в сравнении с Верой — мама Люс казалась счастливой и бодрой, не тронутой скорбью.
Потому что ей не пришлось пережить то же, что остальным, — потерю дочери. Потерю Люс. Родители всю свою жизнь выстроили вокруг нее. Они не перенесут ее смерти.
Она не может погибнуть так же, как в предыдущих воплощениях. Она не может сломать жизнь близким на этот раз, теперь, когда узнала больше о своем прошлом. Она сделает все, что потребуется, лишь бы сберечь их счастье.
Мама забрала куртки и шапки у остальных четырех подростков, столпившихся в ее прихожей.
— Надеюсь, твои друзья нагуляли хороший аппетит.
Шелби указала пальцем на Майлза.
— Будьте осторожны в своих желаниях.
Такое впечатление, что родители Люс не возражали против полной машины незваных гостей за своим праздничным столом.
Когда «крайслер» ее отца въехал в кованые ворота Меча и Креста перед самым полуднем, Люс уже ждала его. За всю предыдущую ночь она так и не сомкнула глаз. Ее мысли метались от странностей возвращения в Меч и Крест к тревогам из-за столь причудливой компании, которую она завтра соберет на День благодарения, — и никак не могли утихомириться.
К счастью, утро обошлось без неприятных происшествий. Выпустив отца из самых долгих и крепких объятий в собственной жизни, она упомянула, что нескольким ее друзьям некуда податься на праздник.
Пятью минутами позже они все сидели в машине.
Теперь друзья роились по родному дому Люс, изучали ее фотографии в отрочестве, выглядывали в те самые створчатые окна, в которые она больше десяти лет смотрела поверх тарелок с хлопьями. Все это казалось сюрреалистичным. Пока Арриана на кухне помогала маме взбивать сливки, Майлз забрасывал папу вопросами об огромном старинном телескопе в его кабинете. Люс объяла гордость за родителей, сумевших показать всем гостям, что им здесь рады.
При звуке автомобильного гудка снаружи она подпрыгнула.
Девочка присела на просевший диван и слегка раздвинула пластинки жалюзи. Красно-белое такси остановилось перед домом, выкашливая в холодный осенний воздух выхлопные газы. Стекла были тонированные, но пассажиром мог оказаться только один человек.
Келли.
Ее красный кожаный сапог до колена показался из-за задней дверцы и опустился на бетонный тротуар. Секундой позже появилось и треугольное личико лучшей подруги Люс. Фарфоровая кожа Келли горела румянцем, золотисто-каштановые волосы стали короче прежнего, подстриженные аккуратным уголком к подбородку. Бледно-голубые глаза сверкали. Почему-то она все еще смотрела внутрь машины.
— На что глядишь? — спросила Шелби, приподнимая другую пластинку.
Роланд присел по другую сторону от Люс и тоже приник к окну.
Как раз вовремя, чтобы увидеть, как Дэниел выскальзывает из такси…
А следом за ним, с переднего сиденья, Кэм.
Увидев их, Люс едва не задохнулась.
На обоих были длинные темные плащи, совсем как те, что они носили на побережье в подсмотренной ею сценке. Их волосы блестели под солнцем. И на миг — всего лишь на миг — Люс вспомнилось, почему в Мече и Кресте ее поначалу заинтересовали они оба. Они были красивыми. Невозможно, неестественно, до умопомрачения красивыми.
Но какого черта они забыли здесь?
— Как раз вовремя, — пробормотал Роланд.
— Кто их пригласил? — с другой стороны спросила Шелби.
— Прямо с языка сняла, — заметила Люс, но невольно слегка загляделась на Дэниела.
Несмотря даже на сложности в их отношениях.
— Люс, — окликнул ее Роланд, которого явно забавляло, как она смотрит на Дэниела, — Тебе не кажется, что стоит подойти к двери?
Грянул звонок.
— Это Келли? — уточнила из кухни мама, перекрикивая стрекот миксера.
— Я открою! — отозвалась Люс.
Холодная боль разлилась по ее груди. Конечно, ей хотелось встретиться с Келли. Но куда сильнее, чем радость при виде лучшей подруги, было охватившее ее желание увидеть Дэниела. Коснуться его, обнять его и дышать им. Представить его родителям.
Они ведь заметят. Поймут, что Люс отыскала того, кто навеки изменил ее жизнь.
Она открыла дверь.
— Счастливого Дня благодарения! — протянул высокий голос с южным выговором.
Люс пришлось несколько раз моргнуть, прежде чем мозг осознал картинку, представшую глазам.
Гэбби, красивейшая и благовоспитаннейшая из ангелов в Мече и Кресте, в розовом платье из ангоры стояла на крыльце Люс. Ее светлые волосы были убраны в роскошно-безумную прическу из множества косичек, закрученных и сколотых на макушке. Кожа ее мягко, приятно сияла — совсем как у Франчески. В одной руке она держала букет белых гладиолусов, а в другой — заиндевелую коробку мороженого.
Рядом с ней оказалась демон Молли Зейн, с выбеленными волосами, отросшими так, что стали видны каштановые корни. Ее драные черные джинсы превосходно сочетались с потрепанным черным свитером, как будто она по-прежнему придерживалась стиля одежды, предписанного в Мече и Кресте. Пирсинга на ее лице явно прибавилось с момента их последней встречи. На согнутой в локте руке она удерживала небольшой чугунный котелок. И свирепо смотрела на Люс.
