Донна Грант - Полночное обещание
Комната начала вращаться, но Эви отказалась падать в обморок. Это будет проявлением слабости. А этого она не может допустить. Каким-то образом она осталась стоять на ногах и выпрямилась, так что комната перестала вращаться вокруг нее.
Эви сглотнула.
— Ты хочешь запугать меня, чтобы я никогда не пыталась противостоять тебе.
— Разумеется. Я хочу уберечь тебя от любой боли. — Его губы скривились. — Ты скоро узнаешь, Эванжелина, что я всегда одерживаю вверх. Каждый раз, когда ты попытаешься навредить мне, я заставлю тебя ощутить боль в десять раз хуже.
Эви прочистила горло.
— Теперь, когда мы прояснили этот вопрос, как насчет Брайана?
Его лицо исказила саркастическая ухмылка.
— Ты не уймешься, да?
— Увидишь, что со мной проще иметь дело, когда я увижу Брайана.
Джейсон опустил стакан и кивнул головой.
— Брайан, ты можешь подняться.
Сердце Эви колотилось от надежды уидеть брата и страха. Уоллес не пошел за ним, а вызвал, используя магию на нём.
Ее худшие опасения подтвердились, когда Брайан появился у входа в кабинет. Его глаза были пустые и смотрели прямо перед собой.
Она запретила себе проливать слезы, оставаясь выглядеть для всех безразличной.
— Что ты сделал с ним? — требовательно спросила она.
Кресло Джейсона заскрипело, когда он наклонился вперед.
— Возможно, он и родился без голоса, но парень отказался сотрудничать. Мне нужно, чтобы он был… податливым. Я освобожу его от магии и даже из заточения моего дома.
Эви повернула голову к Джейсону.
— На каких условиях?
Джейсон холодно улыбнулся, прежде чем поднял стакан, чтобы выпить виски.
***
Малкольм желал, чтобы у него были крылья. Драконы согласились доставить его к Уоллесу. Кон был против, но Рис согласился сделать это.
Каждая секунда вдали от Эви ощущалась, словно кровоточащая рана. Она значила… Малкольм покачал головой. Он не мог позволить себе думать, что она значила для него, пока нет. Он должен сосредоточиться на том, как вызволить ее из лап Уоллеса.
По обе стороны от них летели синий и красный драконы. Без сомнения он перед Королями Драконов в большом долгу, который ему предстоит оплатить в будущем.
Они не должны были помогать ему, но они сделали это. Это было неожиданно. Особенно после того, как он относился к ним раньше. Драконы, как и Воители, не обращают на это внимание.
Малкольм поморщился, когда вспомнил о споре с Феланом и Хароном перед тем, как он ушел. Они хотели, чтобы он подождал остальных, но Малкольм, похоже, единственный понимал, что время играло существенную роль в вызволеннии Эви.
Но, опять же, он видел глаза Фелана. Воитель думал, что Эви уже во власти Уоллеса. Даже Эйсли предупредила Малкольма о том, что он может найти в особняке Уоллеса, когда доберется до него.
Малкольм слишком хорошо знал, что Уоллес сделал, чтобы получить Эви. И все, чего хотела Эви, чтобы Брайан вернулся живым и невредимым.
Он точно знал, что конкретно она сделает ради Брайана — все, что угодно. Так он думал и про Ларену, теперь про Эви. Он убивал, предал и обернулся против всех, кто был его семьей.
Эви поступила бы так же и даже больше ради Брайана.
Малкольм должен убедиться, что она не пройдет через это в одиночку. Он будет стоять рядом с ней, и совершать за неё поступки, которые могут забрать ее душу. Он уже проклят и не позволит, чтобы ее постигло тоже самое.
Рис вдруг начал пикировать, ветер свистел вокруг него. Малкольм выпустил своего бога, когда земля приблизалась к нему с умопомрачительной скоростью. Прежде чем достигнуть земли, Рис разжал большую желтую лапу и отпустил его. Малкольм быстро наклонил голову, чтобы перевернуться несколько раз, прежде чем остановиться и встать на ноги.
Малкольм взглянул в небо как раз вовремя, чтобы увидеть, как драконья форма Риса исчезает за облаками.
— Благодарю тебя, друг мой, — произнес Малкольм и повернулся к поместью Уоллеса и злу, что там обитало.
Он самостоятельно спасет Эви. Судьба никогда так сильно не взваливалась на его плечи как сейчас, особенно, когда на карту была поставлена душа Эви.
Глава 42
Малкольм знал, что осталось мало времени, чтобы добраться до Эви, прежде чем прибудут Воители и Друиды. Он не был уверен, что они дадут Эви шанс объясниться.
А он не позволит, чтобы ей навредили.
Единственным вариантом для него было вызволить ее каким-то образом из лап Уоллеса и увезти подальше от особняка до того, как туда прибудут они.
Малкольм растопырил пальцы, его когти жаждали крови Уоллеса. Мужчина подошел к высоким железным воротам, преграждающим проход к особняку. Он уже приготовился перепрыгнуть их, как они внезапно открылись.
— Это не хорошо, — пробормотал он, проходя через ворота.
Уоллес чуть было не убил его несколько часов назад. Тело Малкольма все еще восстанавливалось от полученных травм и было ослаблено от пережитого испытания. Если потребуется, он будет сражаться за Эви до последнего вздоха.
Малкольм не пытался скрыть, что направляется к входным дверям, которые были распахнуты. Уоллес явно знал, что он здесь. Чего Малкольм не понимал: почему Уоллес позволил ему это.
Неужели ублюдок так уверен в своей магии, что теперь не боится ничего? Если это действительно было так, то это был полный п*здец.
Малкольм снова размял руки. Он не мог вспомнить, когда в последний раз так хотел впиться когтями в тело Уоллеса и пролить кровь, когда прошел через двери и услышал голоса слева от него.
Он мгновенно узнал Джейсона и Эви. У входа в кабинет стоял юноша. У него были такие же темные волосы, как у Эви. Они были длинными, касались края воротника. В то время как волосы Эви вились красивыми локонами, волосы Брайана имели лишь намек на волны.
— Давайте пригласим нашего нового гостя войти, — произнес Уоллес.
Немедленно Брайан встал боком. Малкольм заметил, как ублюдок Уоллес триумфально и самоуверенно ухмыляется. Малкольм осторожно вошел в кабинет и увидел Эви, стоящую у огня с широко распахнутыми глазами и бледной кожей.
Уоллес напугал ее. За это Малкольму захотелось оторвать ему голову. Вместо этого он взглянул на Уоллеса и поднял бровь, ожидая продолжения разговора.
— Надеюсь, я вам не помешал, — сказал Малкольм.
Уоллес указал на стол, полный графинов со спиртными напитками.
— Выбери, что тебе по вкусу.
— Увидеть тебя мертвым.
— Как я только что объяснил прекрасной Эванжелине, это невозможно.
