Развод по-драконьи - Екатерина Белова
Но она, конечно, задирала нос, проплывая мимо. Она будущая императрица, а он… вещь.
Все случилось в день ее двадцатипятилетия.
Отец вызвал ее к себе, и она побежала как была: без перемены платья, не дав уложить волосы в особо модное плетение. Чего доброго, отец передумает и придет на женскую половину сам, а у нее не так много возможностей увидеть анта.
— К концу месяца ты отправишься во дворец и спустя месяц понесешь дитя. Я дам тебе набор зелий для укрепления и раскрытия ауры плода, пользуйся ими с умом…
Она кивнула, искоса рассматривая правильные черты анта, который при словах отца вдруг запнулся в записях, и резко вскинул голову. Взглянул прямо на нее.
— Но прежде нужно закончить твое воспитание, моя девочка. Знаешь, каков заключительный этап?
Она только плечами пожала, все в клане знали про заключительный этап. Сердце в груди ходуном ходило. Он смотрит на нее! Он смотрит! Может, он и раньше смотрел, а она не замечала?!
— Избавление от слабостей, отец, — сказала она и не удержалась от торжествующего: — Но у меня нет слабостей, даже мама говорит, что я идеальна.
И снова скосила глаза вбок — слышал ли он о ее успехах?
— У всех есть слабости, Ношвайле, это их Истинные. Много лет назад я выследил и убил Истинного твоей матери, а после выследил и убил свою собственную Истинную. Мы древний клан, еще сохранивший старые способы отыскать метки своих и чужих драконов…
Улыбка сползла с ее лица. Об этом она не знала. Да что там, она своими глазами видела метку истинности на плече матери! Она уже совсем собралась об этом спросить, когда отец мягко сказал:
— Но сначала мы должны избавить от слабости тебя.
У нее было много лет, чтобы раз за разом восстанавливать эту сцену в своей голове. Как отец встает, вытягивая из ножен фамильный меч, как ант отпрыгивает, переворачивая стол, пытаясь уйти от удара, и как катится его голова по ковру, расшитому горечавками — символом рода Ферхе. Прислужницы потом рассказывали, что ковер пытались отмыть несколько месяцев, а не смогли. Кровь, мол, намертво въелась.
Во дворец она уехала опустошенной и онемевшей. Тахула с ее радостными глазами, молодой император, помешавшейся на ней, раздражали. Стайки юных дебютанток, приглашенных во дворец, радостно щебеча, носились по аллеям и даже не подозревали, что идет война. Беспощадная, как все войны, которые ведут Ферхе.
В качестве платы крови она взяла дочь анта, прижитую им еще в восточных землях от какой-то девицы. Ант погиб, чтобы сделать ее сильной, и она взяла малышку Лилен, чтобы никогда об этом не забывать. Соперницы наивно списали ее со счетов, когда она притащила во дворец ребенка, не понимая, что это была демонстрация силы. Она может родить сильную драконицу, столь редкую в высокородных кланах.
К сожалению, Тахула забеременела первой, но к тому моменту, это не имело большого значения. Спустя неделю аура плода, усиленная до предела, горела и в ее собственном чреве, тогда как аура плода Тахулы гасла, отравленная огнецветом.
Чудесный цветок был огнецвет — давал силу, укреплял ум и сердце, укоренял плод и материнские потоки в плоде. Огнецвет любил драконов, но только огневых и пустынных, а ледяные драконы от него чахли, гасли, как слабые свечки. Ледяных было столь мало, что все давно позабыли об опасности огнецвета для них, только Ношвайле помнила.
Император оказался так восхитительно расчётлив, что женился на ней на седьмом месяце беременности, а на восьмом силой крови дал ей свою метку.
Достаточно было выпить немного крови главы рода, данной добровольно, и заклинания, произнесенного новой Истинной, чтобы метка выткалась на коже. Это было так просто! Клан Ферхе-охотников хранил множество давно утерянных тайн. Выходит, и новую Истинную можно создать! Пройдут дни, лицо анта сотрется из ее памяти, а император сошлет Тахулу на край Сопределья.
Весь план полетел под хвост дракону, когда она родила слабого ребенка, отравленного бесконечными укрепляющими зельями. Он… не подходил.
— Отвези его… — она смотрела на няньку их клана с тоской и безразличием. — Ах… отвези, куда хочешь, лишь бы с глаз долой.
От потери крови она даже пошевелиться не могла. Эта была последняя ночь в качестве императрицы, уже утром ее низвергнут и отдадут отцу, а мерзкая Тахула наденет ее корону. Все произошедшее после, иначе, как чудом, она назвать не могла.
Нянька вернулась под утро с младенцем, завернутым в отрез хлопка и Особой. Особой, которую она не раз встречала во дворце, но никогда не задерживала на ней взгляд. Она и имени-то ее не помнила!
— Ты взяла ребенка Тахулы? — спросила с искренним ужасом.
— У ледяной драконицы двойня, но из-за отравления огнецветом, та не смогла различить двойную ауру. Я приняла роды вместо ее прислужницы, а в оплату взяла первого, взгляните, вейра, какой сильный ребенок?
— У него ледяная аура и… он ведь близнец. Года не пройдет, как все заметят его сходство с сыном Тахулы.
Особа рассмеялась. Ношвайле с трудом переведаться нее взгляд.
— Не волнуйтесь, высокородная вейра, если вложить немного темной магии в тело малыша, можно будет прервать линию матери, но дать расцвести магии отца. Император полюбит его за силу и сходство.
Она никогда не видела темный источник так близко. Совместными усилиями, они вложили его в кольцо, а кольцо заперли в теле ребенка. Она победила.
Но торжество Ношвайле длилось всего месяц, когда император не в силах терпеть ее присутствие ушел во дворец Тахулы посреди ночи. И больше не вернулся. Даже любовницы, которых она лично ему подбирала, не смогли отвратить императора от бывшей Истинной
Метка была фальшивой до последнего завитка. Можно было создать метку, можно было ее уничтожить, а создать или уничтожить истинность было нельзя. Изо дня в день дитя двух Истинных смотрело на нее, смея называть матерью. Мерзкое и доверчивое семя любви продолжало жить, как она его не изводила, сияющая аура Теофаса побеждала источник.
И тогда она вновь приблизила Особу, посвященную в тайны ее души. Особа положила ей руку на живот и сказала, что с радостью окажет помощь в обмен на небольшую помощь
