Ведьма для императора - Дарья Ву
Порой казалось, что свадебная церемония длилась слишком долго. Порой, что всë прошло мимо меня. Я как в бреду бездумно следовала за поддерживающими меня Муроми и Коэном. Сидела вместе с ними на широкой скамье, принимая и благодаря за дары с поздравлениями. Отказывалась от еды, но не из-за тошноты, она притихла, а потому что перенервничала, задумалась, потерялась в попытках понять своë тело. Я прислушивалась к нему, но не разбирала подсказок. Я радовалась, что церемония в храме оказалась лишь началом, а после перешла на улицу. Свежий воздух, игривый ветерок ши мне на пользу. Я то дремала, то оглядывалась по сторонам, то ловила на себе обеспокоенные взгляды господина или Муроми, то заинтересованные — незнакомцев.
Празднование длилось до глубокой ночи. Лишь с почерневшим небом и яркой луной, повисшей над столицей, я с благоговением поняла, что могу, наконец, скрыться от любопытных глаз.
Рис повела меня в купель, настаивая на полном омовении. Вместе с двумя другими служанками Рис помогла мне выбраться из свадебного наряда и спуститься в воду, над которой поднимался густой пар. Я с трудом заставляла себя не заснуть, надеясь скорее оказаться в постели, но не тут-то было!
Когда тело и волосы были тщательно вымыты, меня принялись обтирать ароматными маслами. Все эти втирающие, массирующие прикосновения, конечно же, ощущались весьма приятно, но вместо расслабления зарядили меня лишним напряжением. Ведь забота, с которой меня окружили служанки во главе с Рис, напомнила о том, что просто лечь и заснуть не выйдет.
Глава 105
Меня ждали Муроми и Коэн. Оба. Я уже знала, каково это — быть с мужчиной, но подозревала, что если мужчин двое, то не всё так просто. Покусывая нижнюю губу, я не торопилась надевать ночную сорочку, такую же алую, как свадебный наряд. Печать помолвки на руке то разгоралась, то затухала, словно в нетерпении. Я же покидала купель, подобно кобыле, осознавшей, что её не просто так ведут в новое стойло. Хотелось лягаться и дать дёру. Страх холодом сковал руки и ноги, а вместо поддерживающей всю неделю Дзюн, рядом оказались одни только служанки.
— Я ведь справлюсь? — глупо спросила я.
— Все женщины справляются, госпожа, — шёпотом бросила Рис и открыла передо мной дверь в покои.
Ощутив неясный страх, я остановилась, будто вкопанная. Служанки не смели подтолкнуть меня внутрь. Они лишь стояли позади со склонёнными головами. Я же смотрела внутрь в тщетной попытке выровнять дыхание. Мне была видна лишь гостевая часть покоев. Спальня пряталась дальше. Там же, откуда-то изнутри, слышались тихие голоса.
Зажмурившись, я осторожно шагнула внутрь и, едва за мной успела захлопнуться дверь, расхохоталась от волнения.
— Опять истерика? — услышала я Муроми.
— Похоже, — словно смиряясь с судьбой, выдохнул Коэн.
Из спальни показалось двое. Один непонимающе хмурился, из-за чего его синие глаза стали совсем узкими. Второй хотел что-то сказать, но, окинув меня заинтересованным взглядом, промолчал и сглотнул так, что кадык шевельнулся. Из моих глаз текли слёзы, а непрекращающийся смех раздирал горло и отдавался болью в рёбрах.
— Всё хорошо, Летта, — с нежностью в голосе прохрипел господин и подошёл ко мне.
Взгляд его при этом блуждал отнюдь не по моему лицу. Однако мне это казалось неважным. И полупрозрачная сорочка меня не остановила. Я кинулась к нему, прижимаясь лицом к вороту рубашки. Ощущая, как с каждым неспешным поглаживанием по волосам, сходит на нет мой хохот.
Они не торопили. Не пугали. Дали возможность свыкнуться с тем, что мы остались наедине. Втроём. Сначала мы просто беседовали, пили вино, ели фрукты и вяленое мясо. Вот так просто сидели на широкой постели, раскрыв высокие окна и позволив ночной прохладе, блуждать по комнате, покачивая огоньки в светильниках. Проказливый ветер задул две свечи и заставил одну плясать, отбрасывая на угол за ней сразу две тени.
Я сидела, скрестив ноги, из-за чего сорочка задралась, демонстрируя шёлковые трусики. Муроми полулежал справа от меня, а его рука лениво поглаживала моё бедро. Коэн сидел слева и делал вид, что бокал вина интересует его больше просвечивающих сквозь алую ткань ареол затвердевшими сосками.
— Если ты устала, мы можем уйти, чтобы не мешать твоему сну, — хрипло предложил Коэн.
Муроми оказался честнее.
Он коснулся губами моего плеча, подцепил зубами бретельку и стянул её на руку. Довольный осмотрел результат и шепнул мне на ухо:
— Если захочешь, чтобы мы остались, я буду только за.
Смутившись, я не справилась с голосом. Он подскочил, а я закашлялась, так и не произнеся, что не хочу их ухода. Вместо слов я зажмурилась и потянулась руками к мужчинам.
Муроми сжал мою руку, вынуждая взглянуть на него.
Свеча, с которой игрался ветер, громко потрескивала, нарушая тишину.
Мы с Муроми смотрели друг на друга, словно вглядываясь в самые глубины души. Его прикосновения полнились нежностью и лаской, словно утешали после долгого дня.
Коэн мягко погладил мои волосы, и я почувствовала, как стыдливое напряжение медленно покидает тело, уступая место спокойствию и умиротворению. По телу же волнами потекло тепло. С макушки оно медленно опускалось на шею и грудь вместе с быстрыми поцелуями Муроми, расходится по рукам и ногам, с прикосновениями Коэна. Их ласки путали, обдавали жаром и подсказывали, что можно не бояться.
Крепкая, шероховатая мужская рука накрыла мой живот и скользнула ниже, поглаживая и вжимаясь между ног.
Я закрыла глаза и выгнулась навстречу нарастающему жару. Раскрыла пересохший рот и ощутила, как его накрыло горячим дыханием.
Свеча не сдавалась огню. Маленькое пламя её покачивалось в одном лишь ей известном такте. Две тени плясали по стенам, то подступая к свече, то отстраняясь от неё. Они по очереди привлекали к себе пламя, а оно тянулось то к первой, то ко второй.
Так и я тянулась то к одному, то к другому, теряясь в своих ощущениях и желаниях. Муроми сжимал меня грубо, Коэн чуть ласковей. Мы обменивались нежными поцелуями, словно пытаясь выразить друг другу всю нашу любовь и благодарность за то, что повстречались. С каждым мгновением мы всё сильнее сливались в объятиях, всё отчаяннее цеплялись друг за друга.
Муроми потянул на себя, прижимая спиной к обнажённой и горячей груди. Его руки скользнули с боков на маленькие холмики грудей. Пальцы сжали и без того затвердевшие соски, а губы примкнули к шее под самым подбородком.
Я застонала, желая, но не в силах высвободиться или же получить большее. Закусывая губы, чтобы не кричать, услышала, как господин посоветовал себя не сдерживать. Я
