Дрозд и малиновка - Марианна Красовская
Вот же… хитрец! Уверена, что это тоже входит в его план.
45. Возвращение Тайхана. Бонус
Мэй сбежала из дома под покровом ночи. Знала, что днем не отпустят. Вышла через калитку, что вела в лес — не через главные же ворота выходить? Тайхан был с ней, смотрел умным взглядом, тыкался носом в ладонь, тихо рычал. Они отлично понимали друг друга, все же выросли рядом. А еще Мэй была единственная, кто его не жалел. К чему жалость, если она была уверена, что сможет его спасти?
Путь был неблизок. От Дивного леса до Сумеречного верхом не меньше суток. А пешком и лесом — вовсе почти неделя. Без еды — Мэй взяла только хлеб и сыр. Зато в компании замечательного волка, который и кролика принесет, и от злых людей защитит, и ночью с ним тепло и мягко.
Мэй никогда не видела в Тайхане мужчину, только брата. И она отлично знала, что он тоже не испытывает к ней каких-то особых чувств. Это было славно, потому что в мужском внимании у девушки недостатка не было, а вот с семьей все было сложно. Она всегда остро переживала безразличие матери, пыталась изо всех сил заслужить ее любовь, зная историю своего появления на свет и считая себя виноватой во всех бедах. Не получалось. Мальва относилась к дочери совершенно так же, как и к остальным ученицам, разве что подарки покупала дорогие: украшения, кимоно, книги. Но разве золотые браслеты могут заменить тепло рук матери?
Хорошо еще, что рядом всегда была бабушка Ши, которая читала Мэй сказки и сидела возле ее постели, когда девочка болела.
И Тайхан, конечно — вечный сообщник и участник всех забав. Мэй не особо дружила с ученицами, да и они ее сторонились. Боялись, что Мэй будет рассказывать матери их секреты. Но у нее был брат, и этого было достаточно.
В лесах девушка чувствовала себя как дома. Дожди закончились, наступила весна, стремительная, яркая, благоухающая свежими листьями и цветами. Звери обходили путников стороной, опасаясь волчьего духа, а может, принимая Мэй за фэйри. Людей они избегали — Тайхан чуял чужаков издалека. Словом, путешествие доставило удовольствие обоим, даже несмотря на то, что Мэй однажды свалилась в яму с водой, а еще несколько раз видела ядовитых змей. Правда, к исходу четвертого дня страшно хотелось хлеба, а к концу шестого от кроликов ее уже тошнило. Охотиться на диких птиц в Ильхонне было запрещено, а Мэй бы точно не отказалась от куриного бульона с рисом или хотя бы яичницы!
Сумеречный лес они оба узнали с первого взгляда. Тайхан как-то испуганно прижался к бедру подруги, а Мэй с интересом слушала тишину, настолько неестественную, что сразу становилось понятно: магия. Главное, не сойти с ума до того момента, как она встретит отца, а остальное не так уж и важно. Вряд ли фэйри захотят ее убить на месте, не задавая вопросов.
Тропинка вела вглубь леса. Уйти с нее путники не могли, как ни пытались. Даже в кусты не отпустила по естественным надобностям. Мэй начинала злиться. Она была страшно грязной, голодной и уставшей. А еще ее отец — местный король, или кто он там. Уж ее-то могли и встретить.
— О, громкий мальчик, — раздался неожиданный голос, и навстречу путникам вышла высокая девушка с ветвями вместо волос. Видимо, как и в лесу, у нее была весна. На зелени “волос” цвели белоснежные мелкие цветы. — Зачем ты вернулся?
Тайхан зарычал и плотнее прижался к сестре.
— Он со мной, — сказала Мэй. — Здравствуй, дивная. Я Мэйгут, дочь Мальвы и Гарманиона.
— Я Мори, хранительница. Зачем ты сюда пришла, наполовину смертная?
— Познакомиться с отцом. И забрать душу моего брата, — Мэй опустила руку на холку дрожащего волка и спокойно посмотрела на хранительницу. — Ты проводишь нас?
— Ходят и ходят, — пробормотала Мори. — Только вчера проводили прежних гостей, а теперь вот вы. Не лес, а рынок какой-то.
— Время здесь и там, снаружи, течет по-другому, — вздохнула Мэй. — У нас уже минуло много месяцев.
— А мне что с того? — пожала плечами цветущая девушка. — Пойдем, провожу тебя. Только волка своего держи крепче, мне не нравится, как он на меня смотрит.
Мэй кивнула. Она охотно позволила бы Тайхану отгрызть этой противной бабе ногу. Даже подержала бы. Но отцу вряд ли подобное понравится. Нужно терпеть. И лучше молчать… пока.
Лес невесть каким чудом сменился залом, задумавшаяся Мэй не сразу поняла, почему Тайхан зацокал когтями, а потом опустила глаза и с изумлением разглядела под ногами мраморные плиты, а вокруг — ровные колонны из искрящегося камня. Чудеса, не иначе! А потом она увидела огромный каменный трон, обвитый цветущими ветвями, а на троне сидел высокий и очень красивый мужчина с ветвистыми оленьими рогами на голове. Полы его кимоно струились черным туманом. Узкие глаза смотрели с любопытством. Белые кисти рук изящно возлежали на подлокотниках.
Так вот он какой, отец!
Невольно подумалось — как хорошо, что Мэй пошла в маму! Рогов на голове она бы не перенесла, это, конечно, красиво… наверное… но вот уж не нужно такого счастья. Странно, что Мальва в своих рассказах упустила эту “малозначительную” деталь.
— Мэйгут, — произнес мужчина на троне, а потом рывком поднялся и шагнул к девушке. — Рад тебя видеть.
— Я тоже рада… отец.
Незнакомое доселе слово будто поцарапало губы, но Мэй надеялась, что привыкнет. В конце концов, любить его было не нужно, она пришла за услугой, за даром, а не за какими-то родственными отношениями.
— Голодна? Устала?
— Нет. Ничего не хочу, — про то, что в гостях у фэйри нельзя ничего есть и пить, она знала. Матушка повторяла это миллион раз.
— Погостишь?
— Не могу. У меня много дел.
— Каких же, если не секрет? — Гарманион вскинул демонически-черную бровь и посмотрел на дочь так внимательно, что той показалось — мысли читает.
— Я сейчас нужна матушке.
— Как у нее дела, кстати?
— Она вышла замуж и ждет ребенка.
— За Дрозда? Хорошо. Славный будет род. Сильный и красивый.
