Злодейка, перевернувшая песочные часы. Книга 2 - СанСоБи
Граф не выглядел особенно расстроенным и лишь для вида отчитал их. Возможно, он надеялся, что произошедшее только ускорит свадьбу? От этой мысли обнаженные руки Миэлль задрожали на прохладном ночном ветру.
– Что ж, уже очень поздно, мне пора.
– Быть может, вам лучше остаться переночевать? Уже поздно, а добираться до дому в одиночку опасно.
Что может случиться со взрослым мужчиной по пути домой? К тому же граф мог одолжить ему карету или приставить рыцарей. Переживать было, очевидно, не о чем.
– Комнат у нас много, – пришла на помощь графиня. – Гостевая готова и в вашем полном распоряжении.
Миэлль подергала Оскара за рукав, уговаривая остаться. Юноша сдался:
– Что ж, тогда я воспользуюсь вашим гостеприимством.
– Да, конечно, проходите. Как насчет чашки горячего чая перед сном?
– Спасибо.
Граф приобнял Оскара за плечи и увел за собой, его лицо светилось радостью. За ними последовала Миэлль, а следом и графиня, которая перед выходом успела заметить застывшее от шока лицо дочери. Так Арья осталась одна в пустой прихожей.
«Как же так?»
И действительно… Если бы с Миэлль что-то произошло, то такую заботу можно было понять, но ведь с ней все в порядке?
«И почему он даже не взглянул на меня?»
Он вел себя так, словно она пустое место. Больше нельзя было отрицать очевидного. Реальность нахлынула на Арью, а все ее слабые надежды вмиг разрушились.
«Неужели Оскар действительно хочет… расстаться со мной? Почему? За что? Я перевернула песочные часы и обрела новую жизнь, но все тщетно… Разве не жестоко отправлять меня в прошлое, которое я все равно не способна изменить?»
Еще совсем недавно Арья была уверена, что Оскар бросит Миэлль и упадет к ней в объятия. Письма юноши были простыми и короткими, но каждый ответ давал ей уверенность в том, что в этой жизни все будет по-другому.
Но что бы она ни делала, как бы ни старалась, ничего не менялось… Если судьбу нельзя изменить, то какой смысл жить дальше? Неужели в будущем без головы все равно останется сама Арья?
Девушка крепко сжала кулаки. Аккуратно подстриженные ногти впились в ладони, но она, казалось, ничего не чувствовала. Арья замерла в ночной прохладе, которую принес с собой Оскар. Она была не в состоянии что-либо сделать.
Только когда холод пробрал ее до костей, девушка очнулась и, пошатываясь, направилась в свою комнату. Она опустилась на кровать, тело ее было тяжелым, как у мертвеца.
«Надеюсь, я засну и никогда не проснусь».
Если будущее не изменится, жить ей все равно осталось недолго, так какой в этом смысл? Миэлль выйдет замуж за Оскара, станет хозяйкой дома Фредериков, а потом, опираясь на силу Исиды, перережет горло докучавшей ей злодейке Арье.
Она боялась этого мучительного будущего, которое грозило вновь поглотить ее. Что за злая шутка? Если это правда то, что ее ждет, она бы предпочла умереть прямо сейчас. От бессилия по щекам Арьи полились слезы.
Зарывшись лицом в подушку, она тихонько заплакала и в конечном итоге уснула. Во сне ее обезглавливали снова и снова, прошлое раз за разом повторялось. Сколько бы она ни переворачивала песочные часы, ничего не менялось.
Она снова стояла на эшафоте, а все вокруг смеялись, словно попытки Арьи изменить будущее сами по себе были смешны. Да, вот это – единственное будущее, которое у нее может быть. Она обернулась и собиралась попросить помощи у Оскара, но не смогла издать ни звука – ей уже перерезали горло. В этом аду она задыхалась и обливалась кровью.
«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, кто-нибудь, помогите мне», – пыталась выкрикнуть Арья.
Когда она снова открыла глаза, комнату заливал голубой свет. Она проверила время: на дворе была глубокая ночь, часы показывали почти три часа.
Она спала совсем недолго, и в голове все путалось, а перед глазами плыло. Арья подумала было, что все еще спит и видит сон. Что этот адский кошмар продолжается.
Посидев немного в постели, девушка выскользнула из комнаты. В доме было темно и тихо. Она направилась к гостевым комнатам на втором этаже – всего их было десять. Арья открывала двери в каждую из комнат и за шестой по счету дверью наконец обнаружила то, что искала.
– Кто это?!
Оскар, вскочивший на ноги от удивления, застыл без движения.
Да он и не в силах был пошевелиться. Для него время будто остановилось – настолько он не ожидал увидеть перед собой эту девушку.
В дверях стояла Арья, одетая в легкую ночную сорочку. Она только что проснулась и не успела сменить наряд. Ее открытые руки, плечи и голени освещались загадочным лунным сиянием. Это сияние помогло ей привлечь внимание Оскара, и она на его глазах словно превратилась из девочки в женщину.
– Милорд?
Заметив Оскара, Арья медленно направилась к кровати, которую он занимал. Ее сонные глаза свидетельствовали о том, что она мало спала, но он даже не думал останавливать ее, пока она подкрадывалась к нему все ближе и ближе, и вопрос о том, почему она пришла к нему в такой час, уже вылетел у него из головы.
Оскар намеренно так долго избегал ее. Он знал, что если однажды посмотрит ей в глаза, то его сердце разобьется, и поэтому сбежал, ничего не объясняя. Но теперь она пришла к нему сама, готовая свести на нет все его усилия.
Подойдя к изголовью кровати, Арья положила руку на мягкий плед и замерла. Такие стройные плечи и печальное лицо, которое, казалось, вот-вот исказится плачем. Она была так непохожа на Миэлль, горько плакавшую на приеме, и сердце Оскара дрогнуло.
– Пожалуйста… не оставляйте меня.
Голос девушки был очень тихим и жалобным. Оскар хорошо понимал ее горе, и, как раз когда собирался ответить, глаза Арьи закрылись, и она рухнула на кровать.
Оскар поспешно протянул руки и поднял ее. Прикосновение к нежной коже, холодной от ночного воздуха, причиняло боль, словно кто-то вонзил кинжал ему в сердце.
Из-за грязных слухов некому любить эту девушку так, как она того заслуживает. Как же это жалко, ничтожно, глупо! И как ужасно, что он сам не может просто отдать ей свое сердце.
«Если я ослушаюсь сестру…»
Тогда Арья познает не просто горечь и грусть. Она испытает страдания настолько сильные, что уже будет бесполезно ее жалеть. Лучше было оставить все как есть и жить, зная, что она в порядке. Пусть это и мучительно больно.
Если
