Сокровище для крылатого (СИ) - Ингрида Пюли

Морда усмехнулась, оскалилась, и я почувствовала, что меня сейчас сожгут заживо, и, о странно, мне даже хотелось этого.

— Госпожа Оливия, — голос горничной вырвал меня из сладкого и опасного забытья. — Вас ожидают, госпожа Оливия. Просили одеться немедленно, господин ждёт вас в экипаже.

Если имеешь дело с драконом, то всё приходится делать быстро, крылатые нетерпеливы. А чтобы даме прилично выглядеть, требуется не менее получаса, но Лили на этот раз сама вызвалась мне помочь, и мы с нею управились за четверть положенного времени.

Я посмотрелась в зеркало: платье на мне было светло-коричневым, самым новым из тех, что я привезла в саквояже, волосы горничная, на этот раз не проявлявшая гонор, наскоро завив локоны, подвязала небрежную по последней моде причёску как высокий пучок. Она так и называлась «Дева, скакавшая на лошади».

Я коротко поблагодарила Лили, та присела в поклоне, что удивило меня ещё больше, но сейчас меня ждали, Рейнолд не будет рад, если я задержусь ещё дольше.

— Куда мы едем? — спросила я, как только кучер помог мне взобраться внутрь закрытого экипажа. Рейнолд сидел напротив и смотрел на меня так, будто я, наконец, вернулась из долгого путешествия.

— В магазин готового платья, я говорил. Времени на пошив нет, но по твоей фигуре подберут что-нибудь эксклюзивное. Не бойся, Оливия, завтра ты будешь блистать не хуже именинницы.

Ох уж эта именинница!

— Ты уверен, что мне будут рады?

— Уверен, что не будут, но стерпят. Ты прочитала книгу?

В полутьме кареты мне показалось, что его глаза блеснули жёлтым огнём.

— И письмо, вложенное между страницами, Рейнолд. Ты ведь этого хотел?

— Я не заставлял тебя его читать.

— Но был уверен, что я это сделаю.

Наши пикировки походили на спор. Воздух вокруг потеплел, ещё чуть-чуть и станет нечем дышать.

— Я сделала, — перевела дух и посмотрела ему в глаза. — И прочитала книгу. Не всю, по диагонали, но могу сказать вот что: не повезёт той деве, кто станет истинной парой дракона. Она превратится в его драгоценную вещь. Попадёт в вечное заточение.

— Разве замужество с обычным мужчиной не предполагает то же самое, только порой речь не идёт о драгоценности?

Я не знала, что ответить, хотя и не могла промолчать:

— Именно поэтому я не собираюсь замуж. Получу заработанное и поступлю на курсы стенографисток.

Рейнолд промолчал, но его глаза улыбались, как если бы он общался с подростком, ещё ребёнком по разуму, не понимающим законы этого мира и общества.

Мне захотелось вспылить или отвернуться и заплакать, не знаю, чего больше. Наверное, всё-таки чтобы он сел рядом и взял меня за руку. Сказал, что всё у меня получится, что он верит в меня и не считает странной, дикой, глупой и самонадеянной бесприданницей.

Но экипаж уже подъехал к магазину. Рейнолд вышел первым и помог мне спуститься. Наши руки встретились, и я ощутила болезненное покалывание в пальцах. Оно длилось мгновение, а потом всё прошло без следа.

— Я буду рядом, — шепнул он, когда мы переступали порог шикарной модной лавки, судя по вывеске здесь торговали платьями, привезёнными из самой столицы.

Я очутилась в мире кружева и розово-голубого цвета, от которого зарябило в глазах. Превратилась в десятилетнюю девочку, мама которой взяла её с собой, чтобы приодеть к празднику Летнего солнцестояния. Тогда я уже была достаточно взрослой, чтобы понимать, что вести себя следует чинно и неторопливо, разглядывать платья так, будто у тебя их дома тысячи, и даже получше вот этих, но я нет-нет, и начинала глупо улыбаться, когда касалась гладкого шёлка или тончайшего батиста.

Я стояла в примерочной, где две служанки помогали менять наряды, и всё казалось не тем, что надо.

— Что сейчас модно? — спросила я остроносую хозяйку с кудряшками. Она вертелась вокруг, оказывая мне те знаки почтения, о которых я уже и мечтать позабыла.

— Фасоны с пышными юбками отходят, сейчас все хотят платья «а-ля рыбий хвост», госпожа. У вас такая тонкая талия, оно будет подчёркивать её. Посмотрите, какой насыщенный изумрудный цвет. Он так идёт к вашим волосам.

— Это не слишком открыто для вечера по поводу дня рождения другой девушки?

— Вы имеете в виду, госпожа, станет ли именинница вам завидовать? — хитро блеснули глаза хозяйки. — Конечно. Она почернеет от злости.

Я посмотрела на себя в зеркало: точеные худенькие плечи расправились, мне нравилось моё отражение. Вдруг мелькнула мысль, что Рейнолду я могу тоже понравиться: вряд ли сейчас я сильно отличаюсь от других девиц его окружения. И одновременно это наполнило меня грустью: в красивом платье любая девица понравится мужчине. Особенно, если к обёртке прилагается начинка в виде богатого приданого.

Я вышла в общий зал, где меня ждал Рейнолд. В конце концов, он оплачивает весь банкет, так пусть полюбуется и решит, стою ли я затраченных средств. Стою, конечно, и всё же я боялась поднять на него глаза — вдруг увижу в них желание обладать? Вдруг захочу откликнуться на него?

Нет, этого нельзя допустить. Что-то влекло меня к нанимателю, но я всегда славилась благоразумием, выручит оно меня и нынче.

— Берём это и вон то, белое.

Я вздрогнула и вопросительно посмотрела на то, что он указывал. Белоснежное платье с глубоким вырезом на спине, оно казалось подвенечным нарядом, одновременно целомудренным и немного личным, будто так одевалась дева в первую брачную ночь. Или принимала супруга для приватного общения.

Куда я стану в нём ходить?

— И голубое тоже, мне оно понравилось.

Таким образом, мы возвращались домой с ворохом коробок.

— Ты умеешь танцевать, Оливия?

Я ждала этого вопроса не без оттенка затаённой гордости.

— Я прекрасно вальсирую, танцую мазурку и кадриль.

И взглянула в его глаза. На этот раз мы оба как по команде замолчали, и мне почудилось, что я опять сплю, а мужчина напротив вдруг превращается в крылатого ящера. Вжалась в стенки кареты и мысленно молила проснуться. Отпустить меня сейчас же, потому что ещё немного, и я сгорю в его взгляде.

— Ты сомневаешься во мне? Думаешь, что я тебя опозорю?

— Дай мне руку.

Он стянул перчатку и протянул ладонь, и я, не задумываясь, проделала то же самое. Как только наши пальцы соприкоснулись, я ощутила лёгкий жар на коже и неприятное покалывание. Оно молнией пробежало от пальцев вверх по руке, вздыбила волоски на задней поверхности шеи, будто прикосновение невидимой руки, пробежалось вниз по позвоночнику и затихло в области сердца.

— Почувствовала?

— Что это? — выдохнула я, вдруг отдёрнув руку. Мои пальцы ещё хранили его тепло, его жар, часть