Хозяйка дома у озера (СИ) - Оксана Лаврентьева
— И вы меня тащите в такое страшное место?!
— Оно не страшнее, чем любое другое. В основном там содержатся должники, мелкие воришки и дебоширы.
Когда мы в кэбе подъехали к мрачному трехэтажному зданию из красного кирпича, я молча завязала волосы в пучок и надела на голову платок так, как мне и советовал мой палач. После чего он приставил ко мне старого тюремщика, который еле-еле переставлял ноги. Причем, мой муженек представил меня ему как новую кухарку, которая будет иногда помогать разносить заключенным еду. Сам же Чудовище направился куда-то по своим важным делам.
Но перед этим он показал мне коридор, в котором находились казематы самых опасных преступников, и велел мне даже близко к нему не подходить…
Моя работа здесь заключалась в том, что я просто тащила за собой тележку, на которой стояла огромная бадья с каким-то несъедобным на вид варевом. А старикан тем временем деревянным черпаком накладывал в миски заключенных некое подобие каши.
Честно говоря, работа не бей лежачего, если б только не одно «но». Весь этот сброд глазел на меня с таким интересом, будто они девушку в жизни никогда не видели! Я постоянно ловила на себе их голодные взгляды.
Поэтому, после второго этажа я просто перестала обращать на них внимание. А те, кто осмеливался отпустить в мой адрес какую-нибудь пошлую шуточку, просто оставались без еды. Но таких было мало, никому не хотелось оставаться голодным.
В скором времени мы подошли к тому самому коридору, где содержались нелюди в человеческом обличии. Поэтому старикан забрал у меня тележку, и её расшатанные колеса заскрипели по каменным плитам дальше.
— Дочка, дай мне еще кусок хлеба, и я буду за тебя молиться! — едва слышно доносится вдруг до меня из крайнего каземата…
Единственный под потолком газовый рожок совершенно не справляется со своей задачей. Поэтому я с трудом различаю протянутую ко мне морщинистую руку.
Старик? Здесь?! Неужели он один из монстров?!
Сначала я сделала вид, что его не услышала. Но когда он вновь взмолился, мое сердце дрогнуло. В конце концов, что он мне может сделать? Ведь он за прутьями, через которые даже кошка не пролезет. А мое Чудовище не разорится, если я дам этому старику лишний кусок хлеба…
Не успела я подойти к клетке и протянуть руку, как меня тут же схватили за запястье и рывком притянули к прутьям. И это были уже не старческие руки, а вполне себе молодые. После чего ко мне потянулась еще одна мужская рука, и еще одна…
Кричать я не могла, потому что один из этих уродов держал меня за горло. В то время как другие тискали мое тело с такой жадностью, будто хотели разорвать меня на части.
В какой-то момент с меня содрали платок, после чего эти звери словно обезумели! И я вдруг с ужасом поняла, что все в этом каземате хотят оставить себе на память частичку меня…
Вдруг мою грудь сжали так, что у меня потемнело в глазах.
Вспышка ослепительной боли и… я потеряла сознание.
Глава 8
Очнулась я лежащей на какой-то лавке. Обвела глазами каменную стену и задержала взгляд на столе, на котором стояла большая прозрачная банка с копошащимися в ней мерзкими слизняками.
Что-то приятно холодило мне лицо, а вот груди почему-то болезненно ныли. Особенно соски. Их жгло и саднило так, будто по ним прошлись металлической теркой…
И вдруг словно вспышка: жуткие воспоминания полоснули мне мозг, и я зажмурилась от ужаса…
— Даниэла, потерпи немного. — Голос Чудовища звучит сейчас особенно проникновенно и даже сочувственно. — Ты меня очень напугала. Не делай так больше…
Бархатный, чарующий голос моего палача. В нем слышится боль и одновременно угроза.
Больше так не делать? Серьезно?! А кто притащил меня сюда, кто заставил этим заниматься?! Конечно, я тоже виновата в случившемся, но на меня в последнее время столько свалилось! Да, сглупила, но с кем не бывает?!
Я набираюсь храбрости и смотрю в его прорези для глаз, а там… Я аж перестаю дышать от неожиданности. Потому что оттуда на меня смотрят глаза, полные отчаяния. Да, да, мне это не кажется! Ему сейчас ничем не легче, чем мне! Только в отличие от меня Чудовище испытывает душевную боль. Скорее, это раскаяние…
Бог мой, вот так новость. Неужели ничто человеческое для него не чуждо, и у этого монстра тоже есть сердце?!
— Обычно в таких ситуациях говорят «прости» или «я сожалею» — шепчу я, не отрывая от него взгляда.
— Это я должен просить у тебя прощения? — Голос Чудовища все еще мягкий, но интонация у него уже другая. — Даниэла, разве не я предупреждал тебя, чтобы ты и близко не подходила к этому коридору? — Он делает паузу, доводя напряжение между нами до максимума. — Извини, но ты поступила как безмозглая… улитка, которые сидят в этой склянке! Здесь не было подобных происшествий уже несколько лет. Но стоило только мне стать её управляющим, как случилась беда! Думаешь, это хорошо отразится на моей работе?!
— Так вы печетесь лишь о своей репутации?!
— И о ней тоже.
— Лично я не навязывалась вам в жены! Но если вы не знаете, как от меня избавиться, то зачем тогда спасали? Отдали бы меня на растерзание этим нелюдям и все!
— Даниэла, не говори ерунды! К тому же, это не я тебя спас.
— А кто тогда, неужели тот старикашка?! Но он же еле ходит! — пораженно шепчу я.
— Нет. Это был кто-то из того каземата. Видимо, не все там законченные звери. В конце концов, наверняка у некоторых есть дочери, жены и сестры…
Не знаю, почему, но мне в это не верилось. Я знала, чувствовала, что причина совсем в другом. И мои странные обрывки воспоминаний тому доказательство…
Резкая боль, такая, будто кто черканул лезвием по груди, заставила меня поморщиться, отчего Чудовище сразу же потянулся к банке на столе.
С отвращением я наблюдаю за тем, как он зачем-то выуживает из склянки парочку слизняков. Потом он подносит их ко мне и… Я шарахаюсь от него как черт от ладана.
— Даниэла, лежи смирно! Ты не во дворце, здесь с тобой никто не будет нянчиться, — строго замечает палач и, к моему ужасу, его рука с мерзкой улиткой вновь тянется ко мне.
Я машинально опускаю голову и тут же взвизгиваю. И делаю
