Наталья Галкина - Белая ночь
Снова вернулся мой кошмар. Я обязательно должна была досмотреть его до конца, до самого решающего прыжка, в сотый раз, как много лет назад! Но теперь я, наконец, узнаю, чем он закончится! Где-то наверху, там, куда убегала верх тропинка, я уловила неясное движение. Что-то огромное приближалось к нам. Я услышала мягкий шорох и сквозь наплывающий с вершин серый туман разглядела два огромных глаза, в которых горел огонь. Это не была игра моего воспаленного воображения, я действительно видела языки пламени и искры, рассыпающиеся от этого дьявольского огня. Это были глаза чего-то поистине исполинского, я словно вросла в землю, не в состоянии пошевелиться. Алекс совсем обмяк и упал на землю у моих ног. Я же не могла двигаться, не могла кричать, все, что я могла делать — это смотреть, как из темноты приближается это чудовище.
Волки подошли ближе, их было много и я, наконец, увидела того, кого давно ждала. Он готовился к прыжку, сосредоточенно и неотвратимо, глядя мне прямо в глаза. Все вокруг остановилось, как при замедленной съемке. Я видела, как напряглись его мышцы, дернулись ноздри, ловя мой запах. Прыжок… Всю ненависть к зверю я вложила в свой крик, но из груди моей не вырвалось ни звука, только жалобный хрип. Я отпрянула в сторону, но в тот же миг ощутила, как боль, словно острая бритва, полоснула меня по плечу. Я вспомнила маму, ее спасительные руки, такие добрые и заботливые. Неужели я больше никогда ее не увижу? Мое сознание уплывало, то ли от боли, то ли от страха. Я знала, что волк еще вернется, но мои глаза были теперь прикованы к тому, что надвигалось на меня сверху из темноты.
Дьявольские глаза приближались и становились все ярче и ближе, и вот они уже почти рядом, и ему достаточно одного прыжка, чтобы добраться до меня. На минуту мне показалось, что он замер, и я разглядела в нем силуэт человека, остановившегося на тропе. Он стоял, широко расставив ноги, а его руки, высоко поднятые над головой, сжимали два ярких огненных факела, разгоняя темноту вокруг себя. Последнее, что я помню, это его глаза, огромные зеленые глаза. В них отражалось пламя, и они смотрели мне прямо в душу. Сознание покинуло меня…
Я увидела сон, но совсем не тот кошмар, которого боялась больше всего. Нет, мне было в этом сне тепло и уютно. Мне снилось, что я лечу, парю высоко над землей. Внизу подо мною проплывают знакомые с детства дома и улицы моего родного города. И я чувствую, что не одна, чьи-то руки поддерживают меня, не давая мне упасть. Я слышу стук его сердца, и знаю, что мне нечего бояться рядом с ним. Я поворачиваю голову и вижу Алекса: он улыбается мне, но глаза у него совсем не голубые, а зеленые, и его взгляд так не похож на взгляд Александра — он теплый и любящий, но кажется, что он видит меня насквозь.
Тут я вдруг начала понимать, что это всего лишь сон. Сквозь пелену тумана стали проступать слабые очертания действительности. Меня куда-то несли, потом я почувствовала тепло от потрескивающих в огне дров, и поняла, что лежу на чем-то мягком и очень пушистом. Память понемногу начала ко мне возвращаться. Волки! Эта слово подействовало на меня, словно удар кнутом.
Я резко вскочила на ноги, чуть не упав в пылающий передо мной костер. Никогда в жизни ни за что на свете мне не удалось бы повторить этот олимпийский прыжок, но сейчас мне было вовсе не до смеха. Словно обезумевшее от страха животное, я озиралась по сторонам, видя в каждом предмете скрытую угрозу, и лишь осознав, что нахожусь в комнате, и что стены отделяют меня от моих врагов, я немного успокоилась и огляделась.
Да, я оказалась в небольшой хижине, почти круглой изнутри. Воздух был наполнен чуть горьковатым запахом горящих в костре сосновых веток. Яркий огонь пылал в небольшом углублении посреди комнаты, обложенном со всех сторон камнями. В потолке располагалось отверстие, куда уходил весь дым, оставляя в комнате лишь уютное тепло. Стены были аккуратно сложены из сруба, они не блистали новизной, но совсем не выглядели ветхими. Вообще вся нехитрая обстановка этого жилища говорила о непритязательности его хозяина, однако было в ней что-то, что явно свидетельствовало о наличии вкуса у этого человека. Чайник с изогнутой ручкой, ковер с длинным ворсом на полу под моими ногами, казалось, были атрибутом арабской сказки, а совсем не частью обстановки жилища лесного шамана, а я ни минуты не сомневалась, что именно ему принадлежала эта хижина. Все это мгновенно пронеслось у меня в голове, пока я стояла посреди комнаты, окончательно приходя в себя после своего обморока.
Алекс! Вот что беспокоило меня больше всего. Я оглянулась. Слава богу! Он лежал на возвышении, которое, наверно, служило кроватью своему хозяину. Ложе, застеленное шкурой какого-то животного с длинным мехом. Кроме нее вокруг не было никаких охотничьих трофеев, что очень удивило меня. Я считала, что охота-это основное, чем должен заниматься одинокий отшельник, живущий в диком лесу. На ватных ногах я подошла к Александру. Он спал, и его лицо было удивительно спокойным. Он был в полузабытьи на протяжении всего этого вечера, и встреча с волками практически не останется в его памяти. 'Так даже лучше' — подумала я.
Заныло плечо, я тут же вспомнила, как лишь чудом избежала волчьих зубов, который, без сомнения, собирался вцепиться мне прямо в горло. Огненные глаза… или нет, это был человек с факелами в руках — память понемногу возвращала мне увиденные образы. Шаман. Он все-таки пришел к нам на помощь — еще немного, и она нам уже была бы не нужна. Но кто этот загадочный человек? Я вспомнила его глаза. Да, его взгляд я никогда не забуду. Глубокий, проникающий в каждый уголок моих мыслей.
Я вздрогнула, вот и сейчас мне показалось, что кто-то испытующе смотрит на меня. Я оглянулась на дверь, которая тонула в полутьме, освещаемая лишь отблесками огня в костре. В проеме стоял человек, облокотившись одной рукой на дверной косяк, а другую — положив себе на бедро. Он не шевелился, просто стоял и наблюдал за мной, и скорей всего делал это уже давно. Я вдруг почувствовала, что мое сердце на миг перестало биться. Невозможно описать, какое впечатление производил этот человек. В его облике чувствовалась сила, нет не физическая, а какая-то внутренняя. Она ощущалась во всем: в его уверенной позе, в немного снисходительном повороте головы, в спокойных чертах лица, а главное в его взгляде, который так поразил меня еще там в лесу. Это были глаза настоящего шамана, но все остальное никак не вязалось с моим представлением о том, как должен выглядеть целитель-чудотворец.
Во-первых, его возраст: на вид ему было чуть за тридцать, но не более тридцати пяти лет. Вопреки моим ожиданиям, он был аккуратно подстрижен. На щеках едва заметная небритость, но она добавляла его облику некоторую таинственность. Темные волосы, смуглая кожа — я заметила это даже при неверном свете костра. Среднего роста, наверно, чуть выше меня. Подтянут, в каждом его движении чувствовалась внутренняя энергия, словно от взведенной пружины. Одет он был просто, но с каким-то особым изяществом: на ногах кожаные штаны, слегка перехваченные внизу кожаными ремешками, сверху немного потертая замшевая куртка, из-под которой выглядывала рубашка из грубой ткани скорей всего ручной работы. Я вспомнила рассказы старухи о том, что он покидал эти леса при ее отце, и все больше сомневалась в реальности подобных легенд. Этот человек был слишком молод, чтобы жить так долго и вообще, чтобы быть шаманом. Мой ум отказывался понять все произошедшее — может, мы просто в темноте сбились с дороги?
