Наталья Галкина - Белая ночь
— Глава 2. Шаман —
Утром я проснулась с рассветом. Мне казалось, что я сегодня самая ранняя пташка, но хозяйка, оказывается, уже была на ногах. Я услышала ее голос за окном.
— Не угоняй коров далеко в лес, что-то нынче волки подобрались слишком близко.
— Это все твои гости, с их приходом волков стало больше, а поутру Тихон на дальнем загоне овцу мертвую нашел, вокруг волчьи следы, а овца — та так не съедена и осталась. Странно это, — ответил человек за окном.
— Не придумывай, Николай, — с упреком в голосе заступилась баба Маша.
— Это не только я сказал. Пантелеевна сразу увидела, что с ними что-то не так. У девчонки глаза горят, как у ведьмы, а парень — совсем неживой, как будто с того света вернулся, — пастух почти перешел на шепот. — Не к добру их появление. Гнать их надо отсюда!
— Ты гони лучше свое стадо, — с досадой проговорила баба Маша, — а пустой болтовней-то мне голову не морочь!
Когда старуха вошла в избу, я уже была одета. Она поняла, что я слышала их разговор.
— Мы должны идти, — мое настроение не располагало к вежливым беседам. — Если никто из вас не хочет нам помочь, мы пойдем одни. Я найду шамана, чего бы мне это ни стоило.
Я решительно направилась к Алексу, намереваясь сейчас же разбудить его и двинуться в путь, но баба Маша остановила меня. Ее голос был серьезен, и я невольно замерла.
— Куда ты пойдешь? Ты когда-нибудь была в настоящем лесу? Здесь тебе не город, девочка. И как ты будешь идти с такой обузой? — она кивнула в сторону Алекса. — А идти надо далеко!
Я вздрогнула. Сама того не заметив, старушка вдруг проговорилась. Значит, она знает, где его искать!
— Так помогите мне! — я не дала ей опомниться. — Ведь Вы же знаете путь, укажите его мне, и я оставлю вас всех в покое.
Баба Маша колебалась.
— Я поговорю сегодня с людьми, но не сейчас, а ты должна ждать здесь и не высовываться из дома, — сказала она, но я была рада даже этому.
Это было самое ужасное утро. Я все так же, как и раньше сидела рядом с Алексом, как делала это в Питере, но сегодня все было по-другому, сегодня все зависело не от результатов очередных тестов, проводимых самыми лучшими специалистами, а от решения каких-то стариков, видевших во всем, что не поддавалось их примитивному пониманию, происки потусторонних сил.
Солнце уже давно стояло в зените, а хозяйка все не возвращалась. Я устала мерить шагами тесную избу. Баба Маша, уходя, забрала с собой и внука, поэтому я была в доме совершенно одна, конечно, не считая Александра, но он не мог поговорить со мной, а тем более успокоить меня. Именно сегодняшним утром я вдруг поняла, что устала быть самоотверженной сестрой милосердия. Мои собственные силы были на исходе. Мне самой сейчас была нужна помощь. Я хотела, чтобы кто-то взял меня за руку и сказал: 'Теперь я позабочусь о тебе'. Но все близкие мне люди: родители, подруги были далеко сейчас, а Алекс… он был просто не в состоянии этого сделать.
Я вдруг задумалась, случись все это со мной, сделал бы он то же самое для меня? Нас с ним не связывали никакие обещания. Даже в те дни, когда ему становилось лучше, и мы гуляли с ним по больничному парку, он ничего не говорил о том, кто я ему. Нет, он, конечно, был искренне благодарен мне за поддержку, он не раз повторял, что никогда не видел более мужественного и сильного человека, чем я, но разве этих слов я от него ждала? В полузабытьи он всегда держал мою руку, я видела, что это придает ему сил, и уже поэтому я готова была находиться рядом с ним. Но черный червь сомнений продолжал точить меня изнутри. 'Посмотри трезво на себя! — не унимался он. — Ты всего лишь обычная глупая студентка, каких тысячи. Ты далеко не красавица, да еще и без особого приданного. А он иностранец, пусть не очень богатый, но зато с большим будущим'. 'Нет, он любит меня. Разве моя преданность не стоит такого чувства!' — с досадой ответила я.
— Ты совсем расквасилась за последние дни, если снова начинаешь во всем сомневаться! — сказала я вслух.
Когда в дверях, наконец, показалась баба Маша, я готова была броситься ей на шею уже потому что она отвлекла меня от самоистязаний. Ее голос прозвучал устало:
— Мне удалось их уговорить отвезти вас в лес…
Я замерла. Неужели все получилось! И у нас снова появился шанс!
— Но они не хотят везти вас до самого места. Они помогут добраться до ручья, а дальше вам придется идти пешком! Это все, что я смогла для вас сделать, — оправдывалась она.
Но я была ей очень благодарна за это. Я даже не спросила, сколько нужно будет пройти. Не важно, мы дойдем. Теперь у меня была точная цель, сомнения сейчас были ни к чему.
Через час к дому подъехал какой-то человек на телеге. В нее была запряжена старая лошадь с нечесаной гривой, такая же древняя, как и старики, которые стояли вокруг.
— Василий отвезет вас до речки. Дальше есть тропа. Он покажет ее. По ней надо будет пройти пешком с километр, — говорила баба Маша, укладывая в мешочек хлеб и еще какие-то продукты. — Они думают, что так они снимут с себя ответственность перед ним.
Она сделала особое ударение на последнем слове, и я поняла, что для них этот врачеватель чуть ли не святой.
— Больше всего на свете мы боимся, что он разгневается и уйдет отсюда, как уходил раньше, еще при моем отце.
— Куда он уходил? — испуганно спросила я. Мне было страшно думать, что мы сможем не найти его.
— Не знаю. У шаманов свои дороги. Может в горы, а может подальше в леса. Но нам нельзя его терять. Тогда мы останемся без его помощи, а для нас стариков это хуже некуда. Так что не серчай, дочка, — и она горячо обняла меня и перекрестила. — Ну, с Богом!
Она стояла у калитки и все махала нам рукой, когда мы медленно ехали по единственной улице. Из каждого дома вышли старики. Они провожали нас суровыми взглядами, и мне стало страшно. Хорошенькое прощание. Сразу за последним двором раскинулся темный мрачный лес. Даже в солнечном свете он выглядел враждебным. Высоченные сосны вперемешку с другими не менее исполинскими деревьями стеной стояли перед нами, и старая деревушка казалась игрушечной по сравнению с этим грозным зеленым океаном, который, казалось, был готов поглотить нас вместе с телегой, хутором и даже самим солнцем.
Примерно так оно и случилось, когда мы въехали в лес по узкой дороге. Шапки деревьев были такими густыми, что почти не пропускали солнечный свет, и мне показалось, что наступил вечер. Копыта мерно ударялись о землю, эхом отдаваясь в моих висках. Никогда в жизни я не испытывала такого ощущения как сейчас. Это было похоже на предутренний кошмар, когда открываешь глаза и не понимаешь, спишь ты или уже нет. Но наш проводник вез меня вперед, и я ни за что на свете не призналась бы ему, что боюсь. Лес был не одинаков. Деревья то сгущались, то вдруг расступались, открывая небольшие поляны или ручьи. Иногда нам приходилось переправляться через них вброд. Лошадка упиралась, преодолевая каменистое дно речушек, но исправно перевозила телегу на другой берег.
