Пламенько. Часть первая - Семён Сициер
У семьи Луки любимцем среди топщиков, если можно так сказать, был Марк. О нём они знали абсолютно всё и могли легко завербовать его буквально за пару часов. На протяжении всех тех пламенных миров, что обрабатывало семейство, Марк зарекомендовал себя лучше всех, как тот, кто просто будет делать своё дело, а в свободное время кутить напропалую, ярко проживая оставленное ему время до скорого конца. Да и Лука и Вишня находили с Марком общий язык и часто вместе проводили время.
Когда за пару недель пламенный мир был обработан, они приходят к торговцу, Давиду, а тот отдаёт им взамен качественный необработанный материал, а также полезные в бытовом плане миры, и, какие-нибудь диковинные миры, привезённые издалека и скупленные им. Ну и, конечно, небольшую часть обработанного пламенного мира они оставляют себе, в своё пользование.
Стоит рассказать про полезные миры — это, например, мир жаркой пустыни, как тот, который Лука засунул в лампу, с ним очень удобно путешествовать по реальному миру, просто потому что он очень хорошо согревает. Так же, из полезных, есть, так называемые, кухни. Это мир, где для гостя есть какой-нибудь склад с едой или целая ферма с рабочими, или магазин, куда гость может прийти в любой момент и насытиться, не растрачивая время на то, чтобы эту еду где-то раздобыть. Часто, такие «кухни» продают сами владельцы таких складов или ферм, чтобы получить обработанный мир, причём, не обязательно, что они отдают какое-то материальное воплощение этой кухни, они могут просто продать как бы доступ к этой кухне, говоря, как какой-нибудь гость может туда беспрепятственно попасть, или, всё же, как это чаще бывает, этот кухонный мир «обрабатывается» владельцами кухонь таким образом, чтобы определённый гость, зная, например, определённое кодовое слово мог бы попасть на эту кухню и быть там желанным гостем.
Одним неприятным фактором для всех является иммунитет к пламенному миру. Дело в том, что, если человек живёт в любом пламенном мире слишком долго (на протяжении нескольких месяцев), то он в какой-то момент с каждым днём начнёт чувствовать себя всё хуже и хуже, так, будто отравляется им, и связь с этим пламенным миром будет даваться этому человеку всё тяжелее. Поэтому, обычно обработанный мир делиться сразу на несколько частей, которые продаются людям. И при обработке пламенного мира его заготавливают сразу под нескольких гостей, со своими домами, счетами, машинами, и прочим имуществом. И в обработанном пламенном мире гости могут пересечься друг с другом, и даже вместе отдыхать, что является довольно частой практикой.
В целом, обработкой дерева занимается лишь небольшая часть всего оставшегося населения. По разным причинам. Кто-то из моральных убеждений, потому что так или иначе при «агрессивной» обработке, а именно такой и занимается семья Луки, приходиться совершать преступления, пускай и против призраков, пускай и зачастую без жертв. Кто-то просто не может или не хочет, всё-таки, эта работа несёт с собой некий риск навредить своему здоровью и требует определённых умений, как минимум в коммуникации, а желательно, и в умении делать неправильные вещи. Многим легче даётся сбор необработанного материала во тьме для получения обработанного, где они смогут беззаботно наслаждаться светом.
Вот как-то так и существует во мраке нынешнее общество, живёт обычно маленькими общинами или вообще семьями, ибо, случается, приходиться перебираться на новое место, а с кочевым образом жизни, и вообще при таком порядке вещей, трудно выстроить какую-то более сложную иерархию или общественную систему, да и нет никаких предпосылок, что это хоть кому-то нужно.
Такой вот мир украденного Солнца, но если б только его…
Тем временем, Лука, бредущий по пустыне, дошёл до края пламенного мира, у него началось помутнение сознания, и он так же смог ощущать себя и в реальном и в пламенном мирах. Всё то, что он делал, они называют простым «зажечь лампу». В данном случае он зажигал новую лампу.
После этого, прихвативши с собой ещё несколько деревяшек, в том числе и те, что содержали кухню, Лука подошёл к выходу. Пройдя через двойную дверь и поднявшись по лестнице через люк, Лука оказался на улице.
То, что когда-то было улицей.
Он содрогнулся перед тьмой, которую видел так много раз.
Блеклый, бесконечно тёмный, сухой и холодный мир, который уже сложно даже назвать миром, ведь никто зачастую не видит в нём больше, чем лоскуток света, освещённый лишь в жалкие метры перед тобой.
Каждая, кажется, окаменевшая травинка, каждый камушек, дерево, любая вещь на твоём пути, всё, что ты так легко можешь вообразить снова живым, то есть, являющимся неотъемлемой частью живого, здорового мира, теперь, как море трупов, в которых с трудом уже узнаются лица, ноги, руки, только тени, только намёк о том, что там лежит.
И без труда твоё воображение рисует больную для тебя картину, — чем всё это было раньше, каким живым ты это видел сам. Каким живым и ты был вместе с этим.
Лука сделал глубокий вздох и уверенный шаг вперёд.
Ему нужно было забрать тележку с дровами, которую он припрятал где-то на полпути до дома. Весь путь до неё занял пару часов.
Пара часов быстрого шага, ведь во тьме никто не ходит медленно. Люди, которым позволяет здоровье, предпочтут споткнуться десять раз по пути, но вернуться домой хотя бы на десять минут пораньше.
Нельзя сказать, что нахождение во тьме — это обязательно кошмар наяву, от которого ты потом будешь просыпать в холодном поту. Нет, тьма, по-правде, почему-то почти никому не сниться, да и дело не в страхе, страх можно побороть. Но как побороть то, что, кажется, было создано специально, чтобы наполнять тебя чувством безысходности, отчаянья, апатии. Как побороть правду, которую ты предпочитаешь не замечать, от которой прячешься во снах.
К тьме нельзя привыкнуть, от тьмы нельзя отвлечься, тьму не перебить весёлой мелодией, которую ты будешь напевать по дороге, потому что даже весёлая мелодия здесь превратиться в мрачную пародию на себя и станет лишь свидетельством твоей слабости перед тьмой.
Для Луки этот путь дался не тяжелее, чем обычно. Много мыслей, непростые чувства. Но, всё-таки тьма только тогда представляет для тебя реальную угрозу, когда ты уже ранен,
