Притворная дама его величества (СИ) - Блум Хельга

В моем распоряжении оказалась большая спальня, гардеробная, ванная и гостиная. И все это в тяжелых фиолетово-оранжевых тонах. Тяжелые портьеры темно-оранжевого цвета закрывали окна. Баснословно дорогие фиолетовые шелковые обои создавали ощущение, что стены не просто давят, а вот-вот сожмутся и уничтожат глупца, посмевшего вселиться в это помещение. Громоздкая мебель хищно таилась в углах гостиной, словно выжидая удобного момента. Кресла и столики на витых изогнутых ножках будто бы замерли, притворяясь мертвыми, притворяясь безобидными. Бордовое постельное белье цвета запекшейся крови готово было принять меня в свои объятия. В огромной ванне на ножках в виде львиных лап могли бы утонуть четверо.

- Какой… - подходящее слово все не находилось, а пауза уже затягивалась до неприличия, - любопытный интерьер.

Стоя посреди спальни, я не без ужаса думала о том, что мне здесь предстоит провести какое-то время. Нет, ну еще можно понять, если у человека нет денег, он ищет мебель по помойкам и что принес в дом, то и есть. Но здесь! Королевский дворец! Золота столько, что можно на золоте есть и на золоте спать. А они оформляют комнаты в таком стиле, словно тут демонологи-любители живут. Из тех начинающих, что думают, будто бы нужно непременно ходить в черном, потому что черный вид придает соответствующую мрачность и солидность.

Со мной в Академии такой парень учился. Длинные черные мантии, ворон на плече (уж не знаю, где он отыскал и как приручил птицу, но без нее он на людях не появлялся) и потустороннее выражение на бледном лице. Он думал, что все это придает загадочный и жуткий вид. А на деле ворон постоянно гадил на мантию, а птичий помет на черном знаете, как заметен? В общем, солидности никакой, а на химчистке разориться можно. И разве оно того стоило?

- О, да! – осторожно, но восхищенно улыбнулась служанка. – Великолепно, правда, донна Верне? Такого больше нигде не встретишь!

- Даже не сомневаюсь, - не покривив душой ответила я и постаралась выдать нечто похожее на улыбку женщины, плененной таким восхитительным образчиком вкуса и стиля. Вышел скорее оскал, но я ведь и не актриса. Колдовать умею, а вот остальное не совсем мое.

Расторопная Лилибет тем временем мерцала то тут, то там, расстилая мою постель, взбивая подушки, опуская тяжелые портьеры и доставая из сундука ночную сорочку.

- Могу я для вас ещё что-нибудь сделать, донна Верне? Возможно, помочь с платьем? – почтительно поинтересовалась она, закончив готовить спальню. Вид у девушки был услужливый и готовый на все. Казалось, попроси я сейчас голову Ульриха Осеменителя, она тут же испарится на пару минут и вернется с искомым.

- На этом все, спасибо большое, Лилибет, - я постаралась вложить в свой голос максимум вежливых и при этом повелительных интонаций. Я ведь донна Верне, благородная (но не слишком) дама. Сливки сливок. Женщина, рожденная с серебряной ложкой, полной амброзии, во рту. Вполне привычно и естественно, что у меня есть собственная камеристка и целая толпа слуг, готовых выполнить любую мою прихоть.

Служанка сделала книксен, сказала, что вызвать её я могу, позвонив в любой момент в зачарованный колокольчик, и исчезла, растворившись в дворцовых коридорах. Я осталась одна. И как раз вовремя, потому что стрелка часов приближалась к десяти – времени, на которое была назначена аудиенция. Моя первая встреча с королем Аргентом тет-а-тет.

Мои комнаты и покои его величества соединяет почти незаметная дверь в углу моей спальни.

Вообще, королевский дворец, насколько я успела понять по планам и схемам, предоставленным любезным премьер-министром Хейлом, весь пронизан потайными дверями и узкими темными коридорами. Это словно бы дворец во дворце. На каждую галерею и широкий коридор найдется как минимум один скрытый от посторонних глаз проход, лестница, комнатка или, на худой конец, закуток. Наивные люди, далекие от дворцовой жизни и ни разу не бывавшие в больших особняках, подумают, что все эти потайные ходы созданы исключительно для того, чтобы шпионить и тайком шастать повсюду. Правда же, как это часто бывает, гораздо проще. Все эти многочисленные двери, лестницы и комнаты призваны защищать аристократию от всех тех прозаичных вещей, которые их нежная душевная организация вынести не в силах.

Ах, разве могут служанки с грязным и чистым бельем, тяжелыми подносами и корзинами угля ходить по тем же коридорам, что разряженные в пух и перья доны и доньи? Невозможно! Прислуге полагается скользить где-то в тенях, не попадаясь на глаза господам. Ценность хороших слуг в том, чтобы выполнять свои обязанности так тихо и незаметно, будто никаких слуг и вовсе нет, и все делается само собой.

Таким образом, в моей спальне имеется две практически сливающихся со стеной двери. Сквозь одну из них утром должна впорхнуть камеристка, чтобы помочь благородной донне втиснуться в платье, в должной степени удушиться корсетом (коварный предмет гардероба полон тонкостей: нужно затянуть его так, чтобы дышать было крайне затруднительно и неприятно, но возможно) и проделать еще парочку неприятных, но крайне необходимых манипуляций. К счастью для меня, корсеты утратили популярность и в моде сейчас дамы, способные дышать и после того, как съедят половинку абрикоса или выпьют полчашки чая.

Вторая же дверь предназначена для того, чтобы королевская дама сердца не бродила в неглиже по коридорам. Исключительно практичный народ эта аристократия, зря я считала, что они совсем оторваны от жизни. Простая схема: роскошная дама в соблазнительном одеянии, используя маленькую дверцу, проникает в святая святых всей страны и… Дальнейшее мы опустим, ибо тут все зависит от конкретных предпочтений субъекта, имеющего в данный исторический отрезок удовольствие просиживать жесткий трон.

Итак, следим за руками и смотрим, где же наша дама. Дама входит в королевскую опочивальню. Даже если она одета по всем стандартам и нормам этикета, то после кувырканий в спальне одежда определенно в беспорядке. Одеться сама она не может, ибо это не под силу никому, если только это не чародей или плод любви осьминога и человека. И вот тут вступает в дело запутанная система правил и неписаных законов. Камеристке дамы войти в спальню короля и помочь своей госпоже с нарядом будет… Правильно! Неприлично! Так что, дабы избавить королевских избранниц от удовольствия перемещаться между спальнями в полуобнаженном виде и ловить простуду, и соорудили специальную дверцу, сквозь которую я и покинула свою очаровательную фиолетово-оранжевую, вызывающую мигрень и нервный тик, спальню.

Тук-тук!

- Войдите! – откликнулся его величество.

Прежде чем распахнуть дверь, я на всякий случай поправила прическу и попыталась расправить изрядно измятую юбку. Конечно, я не настоящая дама сердца короля Аргента, но надо хотя бы попытаться выглядеть прилично при первой интимной встрече. Вся страна, понимаете ли, уверена, что мы здесь предаемся бурной страсти, а я даже не удосужилась переодеться с дороги. Нехорошо как-то.

Королевская спальня оказалась ровно в два раза больше, чем моя. Огромная кровать, на которой мог бы с комфортом поместиться полк солдат вместе с лошадьми. Незажженный камин, возле которого стоят два кресла, выглядит вполне уютно. Должно быть, зимними вечерами здесь хорошо коротать время за книгами и шахматами.

- Добрый вечер, ваше величество, - я попыталась изобразить что-то вроде реверанса, но слегка запуталась в ногах и неловко рухнула в ближайшее кресло.

Король Аргент сидел за большим секретером из какого-то светлого дерева и увлеченно рылся в бумагах. Время от времени он открывал и закрывал ящики, вынимая из них все новые и новые бумаги, тут же заполоняющие столешницу.

- Садись, Ева, - бросил он, не оборачиваясь. – Я сейчас подойду.

Поскольку я уже сидела, ничего не оставалось, кроме как устроиться поуютнее и ждать. Ждать, ждать, ждать и еще немного ждать. Кресло оказалось неожиданно мягким и удобным, а мерное шуршание бумаг успокаивало. Сама того не замечая, я задремала.