Тильда - Алек Д'Асти
Все это такая увлекательная задачка, и я хочу малость подправить решение, ну, знаешь, чтобы ответ сошелся в точности…
Сэм оттолкнулся от перил и вернулся обратно, снова распахивая светлую дверь, вызывая бурю восторга у девиц, раскручивающих на полу пустую бутылку:
– О-о-ой, девочки, котик вернулся!
– Кис-кис-кис!
– Круто! Надое-е-ело друг с другом целоваться!
– Кто из вас Миранда? – хрипло поинтересовался Сэм, проверяя свою догадку.
– Вы-ы-ыкусите, девки! – Нежная смуглянка сунула подругам под нос тщательно сложенную фигу и кокетливо поправила кудри. – Это я! Э-э-эй, ты куда?!
Уже не прислушиваясь к остальным выкрикам, Сэм закрыл дверь, постоял немного в полутемном коридоре и отправился на выход.
***
Витрина книжного была украшена разноцветной стайкой бумажных журавликов-оригами, густой и пушистой от множества острых крылышек и хвостов.
Начинало светать. Сэм без особой надежды потянул за ручку, но дверь оказалась не заперта. Притихший магазинчик сонно поприветствовал его запахами свежей печати и кофе. На стойке у кассы красовался духовитый букет белой сирени.
Сэм осторожно пробрался к лестнице, стараясь ничего не зацепить по дороге, и поднялся наверх, через два пролета. Ярко освещенная уютная гостиная была заставлена стопками книг, кое-где еще не распакованных. У дальней стены громоздились рулоны цветной и белой бумаги, словно поленница. Весь правый угол просторной комнаты занимал отполированный до блеска рояль с поднятыми крышкой и клапом.
Очень молодая, насупленная Тильда задумчиво стояла у окна, прямо напротив замершего Сэма. Ее грубая, местами драная джинсовая куртка была небрежно застегнута на три пуговицы, зато длинная юбка сияла идеально белыми, словно стекающими на пол мягкими складками.
– Вижу, Мэйси забыла закрыть дверь, – усмехнулась Тильда, не двигаясь с места. – Она проснулась совсем недавно. Перепугалась, что подзагулявшая дочурка до сих пор не объявилась, и понеслась ее выручать.
Сэм смотрел на нее и молчал.
– Да, это я ее тогда… до смерти, сердце и не выдержало, – продолжила она монотонно. – Случайно вышло, я пьяная была. Хреновое оправдание, конечно.
Рояль еле слышно тренькнул, как будто соглашаясь. Тильда прошлась туда-сюда, обхватив себя руками, и снова уставилась на застывшего Сэма. Ее тяжелый темно-зеленый взгляд совершенно не вязался с нынешней легкомысленной студенческой внешностью. Куртка была надета прямо на голое тело, обуви не было вовсе.
– Доноры. Для меня всегда кругом были одни только доноры. Крови, рубашек, эмоций, жизни, – прошипела Тильда и устало склонила голову. – Всегда. С момента моего появления. Ты спрашивал, что я такое? О-о-о, не нужно придумывать мне отдельное название, все и так ясно – жадная, жестокая, временами очень тупая тварь, непонятно откуда и для чего взявшаяся. Мне понравилась Миранда, и я ее забрала. А ты… тебя мне хотелось присвоить еще сильнее. Хотелось всегда и во всех смыслах этого слова. Как ты там говорил? Больно, почти невыносимо хотелось.
Сэм вздохнул, порывшись в карманах. Пачка сигарет измялась, но одну целую все же удалось найти. Зажигалка была почти пустая, на один раз. Сэм прикурил, не сводя с разволновавшейся Тильды внимательного взгляда, и попросил ее:
– Открой окно, – затем он подошел, опираясь на широкий подоконник, наблюдая, как сквозняк медленно вытягивает сизый дым на улицу. – Я смотрю, ты уже манатки в узелок собрала? – За занавеской обнаружился потертый старинный саквояж, похожий более на музейный экспонат, чем на предмет обихода.
– Скоро вернутся Мэйс с Мирой, – тихое бормотание в ответ было почти неразборчивым. – А для тебя я опасна. Мне пора.
– Да, нам пора. Бери! – Сэм передал ей сигарету. – Вижу же, что хочешь. Узелок твой я возьму. Поехали.
Тильда чуть затянулась, тут же раскашлялась и сплавила окурок в стоящую рядом чашку с остывшим чаем. Покачав головой, она покосилась мельком и вдруг очень цепко, испытующе глянула на Сэма. Высмотрев в глубине его глаз тонкие синие искорки, она тут же испугалась, что это всего лишь хитрая иллюзия, резко выдохнула, распахнула на Сэме куртку и дернула футболку, вытаскивая ее из-за ремня. Сунув под нее руки, Тильда сильно прижала ладони к груди Сэма, к сердцу.
Раз.
Тильда зажмурилась, сжав зубы. Шагнула еще ближе к Сэму.
Два.
«Потрогай, потрогай… убедись», – со смешком прошептал он ей на ухо.
Три.
***
Тильда всю дорогу напряженно разглядывала совершенно безмятежного Сэма, а уже у самых дверей вдруг свистяще прошептала что-то, судорожно вздохнув, чтобы не расплакаться, – возможно, первый раз в жизни. Сэм метнул саквояж под скамью в прихожей, поднял Тильду на руки, сминая белую юбку, донес до дивана, осторожно опуская, но Тильда удержала его за шею, почти роняя на себя, и быстро обхватила ногами, чтоб наверняка. Сняла с него куртку и медленно стянула футболку, набросив на спинку дивана, чтобы надеть после. Сэм приподнялся, расстегивая пуговицы на ее джинсовке, снял и замер – под левой грудью у Тильды виднелись два коротких тонких шрама, чуть под углом друг к другу.
«Это на память осталось, от той рыжей девочки», – прошептала Тильда и потянулась к его губам, запустила руку ему в волосы.
Поцелуй захватил обоих и уволок куда-то, где был только шум крови в ушах и одно сердцебиение на двоих – мощное, прорывное и очень неторопливое. Оглушающее. Такое, что уже не слышно было глухого рычания Сэма, когда Тильда несдержанно сунула руки ему в расстегнутые джинсы, и треска разрываемой юбки, попавшей под горячую руку после.
Одно сердцебиение и как будто одно тело на двоих, но уже беспокойное, горячее, почти болезненно чувствительное, спятившее, торопливое и взрывное. С любовным шепотом, сбившимся дыханием и синими искорками в темных глазах…
– Сэ-эм.
– М-м-м…
– Может, в спальню, а?
– Давай. Только там пока кровати нет. Моей первой зарплаты хватило лишь на частично меблированную.
– А моя любимая стойка?
– Стойка есть, она капитальная – часть снесенной когда-то кирпичной перегородки. Я потом только столешницу на ней сменил, при ремонте. Кстати, откуда у тебя этот саквояж?
– Сперла. Как-то на вокзале в Копенгагене меня обхамила респектабельная мадам с обширной кормой. Такая… э-э-э, вдова в вечном трауре, ибо черный стройнит. В этом очень ценном саквояжике она таскала банки с прахом обоих своих мужей. Чуваки даже после смерти были у нее под рукой – а что, очень удобно. Так вот, я сумочку эту приглядела, стырила, а брешущей на меня жирной болонке отвесила смачный пендель.
– Черт, Тильда, так же нельзя… ох!
– Хватит ржать, я спасла тех мужиков! Они оба отправились в свободный заплыв, да-да. И даже не по реке, заметь. Я их до побережья доперла, прямо до соленой волны, отдавая дань терпению, так сказать, и выдержке.
– Интересно, а за мое терпение и
