Игры скучающих купидонов - Татьяна Геннадьевна Абалова
– Выкладывай!
– Мы, скорее всего, Кита больше не увидим, – выпалила я и уткнулась лицом в полотенце, делая вид, что тщательно вытираюсь. Галка, поняв, что еще чуть–чуть, и я сотру кожу, выдернула тряпку из моих рук.
– Что значит «не увидим»? Поссорились?
– Угу. Принципиальный вопрос. Был Фредди Меркьюри геем или все–таки бисексуалом?
– Вот дураки! – Галка кинула в меня влажное полотенце. Я увернулась, оно плюхнулось в унитаз. Черт. – Идем завтракать, иначе на работу опоздаешь. Сегодня опять допоздна?
– Не–а, из Боткинской аптеки Марь Степановну на время перевели. В восемь явится. Хочешь поздороваться?
– Упаси боже. Я лучше с телевизором поговорю.
Мария Степановна – весьма активная дама пенсионного возраста, была в сети аптек «Пилюли» нарасхват. Ею заменяли уволившихся, отчаливших в отпуск или безвинно съеденных хозяйкой. Отличалась повышенной словоохотливостью, которой успешно пользовалась в тех случаях, когда в аптеку заходили старики и старушки, любящие не только купить лекарство, но и поговорить о своих болячках. Тут Марь Степановне не было равных. Но стоило болезной старушке после полуторачасовой беседы вспомнить об оставленном на плите молоке, как вся мощь речевого потока обрушивалась на сотрудников. Я право дело не знала, что лучше – отпахать половину суток в одиночестве или стать слушателем радио, которое невозможно ни выключить, ни убавить звук.
– Гал, что ты думаешь о снах? – я наклонилась над чашкой, в которой только что размешала сахар. Чаинки, подхваченные потоком, неслись по кругу. Вспомнились огромные груди красавицы Халимы и расходящаяся волнами зеленоватая вода в бассейне. Мне с моим третьим пришлось бы прыгать солдатиком, чтобы вызвать похожее волнение.
– Знаю, что бывает медленный и быстрый, – Галка густо намазывала на кусок хлеба плавленый сыр. – А что?
– Прости, я не так выразилась. Что ты думаешь о сновидениях?
– Они случаются как раз в быструю фазу сна. И если ты помнишь свой сон, значит тебя разбудили именно на этой фазе.
Я зачерпнула ложку сыра из пластмассовой ванночки и сунула в рот. Глаза подняла к потолку.
Я помню оба сна, которые закончились полным поражением: ни тебе королевского права первой ночи, ни халифского смуглого тела, которого так хотелось. Ладно, сегодня меня разбудила Галка, и я так и не узнала, чем мог закончиться страшный сон. А вдруг халиф смилостивился (ведь ту девчонку с мешком на голове не убили, а накормили халвой) и спас бы меня? Я тут же представила, как вся такая красивая иду мимо сисястой Халимы и показываю ей козу…
– О чем задумалась? – Галка шумно отхлебнула горячее какао.
– Повикипедь, пожалуйста, сколько длится быстрый сон. В который раз обрывается на самом интересном.
– Мужики что ли снятся?
Я уткнулась носом в чашку.
– Так это по Фрейду. Замуж тебе пора, Жека. От неудовлетворенности все.
Галина вытащила из кармана мобильник и погрузилась в просторы интернета.
«Как будто сама сексом каждый день занимаешься», – мысленно фыркнула я и вернулась к прерванным размышлениям.
В самый первый раз, когда мне приснился король, кайф сорвал невидимый, но очень хорошо слышимый будильник. Затрезвонил ровно в шесть. Кстати, в сегодняшнем полете я слышала тот же самый сигнал, и опять на часах было шесть.
Так–так–так, прослеживается определенная закономерность.
Что из этого следует, я обдумать не успела.
– Вот, нашла! Бла–бла–бла… … быстрый или парадоксальный сон длится всего десять тире пятнадцать минут.
– Ну теперь мне все понятно. Парадокс в том, что в моем распоряжении какие–то жалкие пятнадцать минут…
– Предполагают, что быстрый сон обеспечивает функции психологической защиты, переработку информации, ее обмен между сознанием и подсознанием, – продолжила зачитывать Галка и, подняв палец вверх, сделала акцент на том, что окончательно все расставило по своим местам: – Во время быстрого сна наблюдаются эрекции полового члена и клитора! – Галина отложила телефон. – Я же говорю, все по Фрейду. Мужика тебе надо.
– Надо. Но где же его взять?
Галка вздохнула.
А за окном шел снег и делал вчерашние хляби девственно–чистыми.
Вот говорила мне мама, береги честь с молоду, а я, дуреха, поторопилась. Теперь меня даже во сне этим шпыняют…
А и фиг с ним, с Фрейдом.
Пора на работу.
Глава 5. О соседях и потерянной девственности
И умная барышня может сгодиться для всяческих глупостей!
© Дохтур Gugutцэ князь Бешбармакоff
– Не забудь у аптеки поцеловать взасос, – я гремела ключами, убирая их в просторную сумку, где, кроме свежего халата и шапочки, лежала сменная обувь. Хотя дойти до работы – это нырнуть в первую же попавшуюся дверь в торце здания, я никогда не выходила «в свет» в рабочей одежде. Мало ли кого встречу, совершая утренний променад, длиной в двадцать пять шагов? Еще больше волновало, кто может встретиться, когда я, замученная прожитым днем и кашляющими клиентами, только и думаю о предстоящей одинокой ночи. Холодная постель и все такое. Чтобы нарваться на принца во всеоружии, я всегда при полном параде и на высоких каблуках. Это в аптеке Женька Ключева превращается в безликую работницу красного креста и полумесяца, вне ее – я та, которая достойна лучшей женской доли. Хотя, стоит признать, на пути по большей части попадаются не принцы, а белые и совсем не белые их авто–кони, причем стоящие на самом проходе – там, где я должна гордо цокать набойками, а не прыгать через лужи, словно альпийская коза.
– По попе тоже погладить? – оскалилась Галка.
– Можешь даже пожамкать. Ой, здравствуйте! – этажом ниже стояли две старушки. Одна, вздыхая, перебирала ключи, другая в нетерпении позвякивала крышкой бидончика, литра так на полтора. Интересно, где в век всепакетирования бабушки находят разливное молоко?
– Здравствуй, деточка! – откликнулась та, которая не была занята примеркой очередного ключа к замочной скважине. – А почему без головного убора? На улице холодно.
– Да мне здесь рядом! – махнула я рукой и, вежливо попросив взглядом доверить мне связку ключей, с первого же раза открыла «упрямую» дверь. В образовавшуюся щель высунул голову любопытный кот.
– Спасибо, милочка, – поблагодарила старушка, принимая ключи, и тут же про меня забыла, цепко хватая норовившего прошмыгнуть между ногами кота – свобода как всегда манила котейскую братию. – Лямур, проказник такой, ты куда собрался? Мы тебе молочка принесли!
– Это кто такие? – Галка просунула руку под мой локоть – так на льду будет если не безопаснее, то определенно веселее: идти – так в одной упряжке, валяться на асфальте – так не в одиночестве. – Новенькие? Или родственники дяди Саши?
– Новенькие. А дядя Саша здесь больше не живет, сестра к себе забрала, – я вздохнула, вспоминая нашего лихого барабанщика. Военный оркестр когда–то определенно гордился им, но после–пенсионная деменция, усугубленная спиртным, почти в каждую полночь выгоняла бывшего музыканта на трамвайные рельсы, и наш район содрогался от барабанной дроби. Не знаю, где была сестра раньше, но однажды подъехала машина, и грозная женщина с высокой халой на голове увезла рыдающего дядю Сашу – ему
