Игры скучающих купидонов - Татьяна Геннадьевна Абалова
– А она его чаем с малиной отпаивать начнет, над которой Проф пошептал… – мечтательно произнес Амур. Хвост выдавал его радостное настроение.
«Скоро домой!»
– Знаешь, чудится мне, что там и без чая с малиной сладится.
– Думаешь?
– А то! Воздух–то любовью пьян.
***
– Ну, теперь я просто обязан жениться.
– Я не пойду за тебя, Горелов.
– С чего это? А кто кричал ночью «да–да!»?
– Разве это было ответом на вопрос? Я всего лишь не хотела, чтобы ты останавливался.
– Я и не останавливаюсь. На дворе пятнадцатое января, а я все еще у тебя в постели. Ну так как? Да или нет?
– Да–да–да! – голая Галка, сидящая на таком же голом Горелове верхом, опять забилась в экстазе.
«На улице вьюга, а у нее по ложбинке между сиськами пот течет. Мне нравится его слизывать. Галка пахнет как высушенное на морозе белье. Как первая трава по весне. Как лютики в летнем лесу. Как…»
– Это ответ… или… опять просишь не останавливаться? – Кит задыхался. Сейчас как рванет!
– Я не выйду за тебя замуж!
– А если… ребеночек? Ведь с первого дня… не предохраняемся…
– Ребеночка оставлю, а ты иди…
– Куда? – Никита прижал мокрую Галку к себе. В глазах фейерверк. – Куда я без тебя…
Действительно, дурак. Как не видел? Как не замечал? Она же богиня! Кругом. Умная, талантливая, готовит вкусно… Даже не верится, что в постели всему на лету учится. Если бы простыню с девственной кровью сам не стирал…
– Дурак ты, Горелов! Разве ж так замуж зовут?
Они никак не могли отдышаться.
– А как? Встать на одно колено и кольцо в коробке протянуть? – Никита чмокнул Галю в щеку, а потом потянул зубами за нижнюю губу.
– Нэ–э–эт.
– Дом построить и дерево посадить? Так я и это могу… – похлопал пятерней по ее расслабленной попе.
– Нет. Все куда проще.
– Да?!
– Да.
Галка сползла с Никиты и пошла в ванную комнату. На попе следы от его лап.
Поплелся следом, встал под душ рядом.
– Галка, а если я скажу, что люблю тебя?
– Горячо, Горелов!
– Что, водичку попрохладнее сделать?
– Дурак ты, Никита…
В небо, как раз над домом Козловых, взметнулись три звезды, и если бы ветер не выл, словно голодный волк, можно было бы услышать радостное: «Я свободен!».
Эпилог
Невеста была бледна и часто выбегала в женскую комнату.
Жених же наоборот – был румян лицом и лучился счастьем. Можно сказать, его распирало от гордости.
Гости дружно кричали «горько», невеста клевала жениха в щеку и опять покидала стол.
– Пап, – Павел наклонился ниже, чтобы никто, кроме отца, его не слышал. – Если бы я не знал, что маме скоро пятьдесят, подумал бы, что она беременная.
– А так и есть, – немаленький нос Алексея Замкова плавно устремился вверх. – Месяцев через семь будет у тебя сестренка. Или братишка.
Павел уронил фужер.
Звон разбитого хрусталя вызвал новую волну возбуждения.
– На счастье! – понеслось со всех сторон. И тут же: – Горько!
Невесты за столом не оказалось, но это не остановило ни гостей, ни жениха. Павел был притянут в душные отцовские объятия, облобызан и отпущен на волю. Шаткой походкой, в коей не было вины ни шампанского, ни более крепких напитков, Павел пошел туда же, куда ушла невеста – в туалетную комнату. Умывшись холодной водой, он застыл перед зеркалом.
Через мгновение его рот растянулся в широкой улыбке.
– Вот дают!
Этот возглас восхищения относился не только к помолодевшим от счастья родителям, но и к неугомонной крылатой троице, которая выполнила страстное желание Павла вернуть мир в его семью.
– У меня будет сестренка. Или братишка, – все еще не веря, сказал он своему отображению.
Что было причиной такому неожиданному бонусу: морской воздух Испании, и радость от того, что супруги снова вместе, но случилось чудо, которое по началу приняли за отравление. Когда врачи огласили правильный диагноз, Алексей Замков в приступе всеобъемлющей любви возблагодарил небо, а потом крепко расцеловал растерявшуюся жену.
– Вырастим, – твердо заявил он.
В небе захихикали.
Конец
