Ошибка авеянцев - Марина Александровна Жаркова
Лира крепко обнял меня. На его лице читалась забота, нежность, испуг и даже восхищение. Не говоря ни слова, он осторожно спустился с дерева и также осторожно взял меня на руки и понёс к воде так, словно я для него не представляла ни малейшую тяжесть. Сев на песок, не беспокоясь о том, что его ноги полностью находятся в воде, мой художник не отпускал меня из рук. Волны неуверенно прикасались к моей руке.
Вдруг я почувствовала такой прилив сил, может из-за моря, а может из-за внезапного, но не испугавшего и не разозлившего меня, поцелуя.
– Ты здесь купался? – только и спросила я.
– Нет! То есть, да! – улыбнулся Лира, не сумев скрыть своё смущение, смешанное с радостью. Правильно, ведь он ожидал увидеть совсем другую реакцию с моей стороны!
От этого мне стало ещё лучше. Следующее, что я сделала, это освободилась от его рук, и, размышляя вслух о том, где же именно мы находимся и что за море перед нами, сняла с себя кофту и бриджи. Не оборачиваясь назад, я зашла в нижнем белье в воду и всем телом налегла на «летящую» ко мне волну.
В воде я была счастлива, за меня был счастлив и Лира, который плавал неподалёку от меня, боясь приблизиться ко мне. Наверное, я ему казалась хрупким существом, которое можно было в любой момент сломать. Возможно, так и было! Тогда мне было не до Лиры, море и небо – вот, что было для меня гаванью!
***
Остаток вечера я провела уговорами моего художника. Он очень долго отказывал мне в просьбе остаться на ночь на море и встретить здесь рассвет. В конце концов, я не выдержала и сказала:
– Ты – как хочешь, Лира, но я остаюсь здесь!
Я сама, не только Лира, удивилась твёрдости в своём голосе.
И он остался со мной. Было очень тепло, поэтому даже ночь не доставила нам неудобств. Где-то часа два мы наблюдали ночное небо. После этого, словно решив, что хорошего должно быть понемножку, всё вокруг стало сереть на глазах, постепенно прятав одну за другую звёзды, не́когда сияющих с необычайной яркостью, присущей только южному небу.
От тихой и спокойной ночи не осталось и следа. Стали слышаться шорохи, предвещавшие рассвет, чувствоваться дуновение ветерка и утренняя прохлада. Проснулось и море – зевнуло, потянулось, вздохнуло и зашумело!
«Скоро будет рассвет!» – тихо шепнул мне мой любимый и сильнее прижал к себе. Я немного занервничала от жара его объятий, но сразу же забыла об этом, когда увидела золотую корону за морем. Прямо от короны до нас, сидящих на берегу, скользнула золотая с разноцветными искорками дорожка. И через мгновение всё вокруг озарилось, засветило и засияло. Проснулась арелла, одарив нас с Лирой своими первыми невинными поцелуями. В это утро я была особенно счастлива. Я чувствовала это каждой клеточкой своей души!
Обратно в больницу мы вернулись только перед полуднем. Все вели себя так, как будто не заметили нашего отсутствия. Да никто даже и не думал притворяться, мы никому не были нужны, кроме нам самим!
XV
– Амайа, давай поженимся! – как бы между прочим сказал мне Лира после того, как нежно поцеловал в губы.
– Поженимся? – переспросила я, подумав, что ослышалась.
– Ну да! Я люблю тебя, а ты?
– Я? Я тоже люблю тебя, ты сам это знаешь! Но…
– Почему «но»? Ведь это так просто и понятно! Когда два венорца любят друг друга, они женятся, ведь так?
– Не всегда! А ещё к тому же должно пройти какое-то время с тех пор, когда они полюбили друг друга.
– Но какое-то время уже прошло!
– Какое-то время, Лира, – это не две недели и даже не месяц и не два!
Мой любимый хотел что-то сказать мне, но я опять его перебила:
– Лира, – серьёзно обратилась я к нему, – мне не нравится эта твоя поспешность! Сразу же возникает вопрос: а не делаешь ли ты мне предложение только из-за того, что мы вскоре должны умереть?!
– Ты прекрасно знаешь, что не только из-за этого, тем более что врачи же сказали нам, что у нас есть надежда. Но всё равно, а вдруг худшее сбудется, и наши жизни окончатся. А я так хочу связать свою жизнь с твоей!
– Мы и так вместе, глупенький! – обняла я Лира за шею. – Если я сейчас выйду за тебя замуж, то смерть для меня станет более реальной, чем есть! А я не хочу её бояться!
– Я тебя не понимаю!
– Ты же художник, ты должен меня понять! Сейчас я чувствую жизнь, потому что понимаю, что рядом с тобой могу быть ещё счастливее. А, выйдя замуж за тебя, я уже не смогу быть счастливее, потому что счастливее и быть нельзя! Наша жизнь – чёрно-белая полоса, именно поэтому после светлой полосы своей жизни я буду ожидать чёрную.
– Сама ты глупости говоришь! – сказал Лира, внимательно выслушав меня, и погладил меня по голове, поцеловав при этом в лоб. – Но ты ведь ещё подумаешь над моим предложением, хорошо? Обещай, Амайа!
– Обещаю, Лира! – я действительно решила пока не давать своего окончательного ответа.
XVI
Ночь я провела плохо. Я опять, как пять дней назад, почувствовала тошноту, которая ни на секунду не отпускала меня, мешая спать.
Только мне удалось кое-как заснуть, как в комнате зажгли свет и начали всех будить со словами: «Вам необходимо переехать в другую больницу. Собирайтесь, вас ждут машины!»
И я собрала вещи, почему-то не очень волнуясь и не переживая по поводу предстоящего отъезда. Мне было не важно, где я, главное – со мной мой Лира!
Присоединившись к толпе, я вместе с ней вышла на улицу. Но тут мне стало тревожно на душе, когда я увидела, что со мной только половина больницы, и в ней не было моего любимого. Больные уже заходили в специально пригнанные для них автобусы. Я стала машинально отходить назад, как вдруг наткнулась на венорца, который следил за всем происходящим у входа в больницу.
– Девушка, почему вы не идёте к машине? – спросил он меня.
– Где все остальные? Почему увозят не всех? – растерянно произнесла я.
– Другая половина остаётся здесь!
– Но почему? – я почувствовала, что теряю пески под ногами.
– Так нужно! Не задавайте лишних вопросов!
– Но я не могу ехать! Я должна остаться здесь, здесь мой любимый!
– Так, девушка, если вы сейчас же не войдёте в автобус, мне придётся вас туда затолкнуть!
И этот, сразу же непонравившийся мне, взрослый
