Ошибка авеянцев - Марина Александровна Жаркова
Я снова покраснела, Лира опустил глаза и нахмурил брови.
– Я пойду с тобой туда, но только с одним условием!
– С каким, Амайа? – спросил он меня, почувствовав прилив радости.
– Ты не будешь мне говорить такие вещи, от которых я краснею, как только что! Не будешь говорить, что я красивая, что у меня большие чёрные глаза и…
– Конечно! – перебил меня Лира удивлённым голосом. – Я понимаю, на что ты намекаешь, но пара бы уже привыкнуть ко мне! Оба мы знаем, что мы с тобой хорошие друзья!
При этом он наклонил мою голову и положил её на своё плечо.
– Но, всё равно, мне неприятно слышать от тебя комплименты в мой адрес.
– Странно, почему? Ну хорошо, сделаю всё, что в моих силах, попытаюсь больше тобой не любоваться!
Мы договорились, что завтра же с утра пойдём в «оазис среди пустыни» – так он назвал море рядом с нашей больницей.
XIV
И вот уже наступило завтра, и мы шли по дороге, которую я не раз видела из больничных окон. И, действительно, пока я была согласна с Лирой – всё окружающее меня напоминало непроглядную пустыню. Не видать было только «оазиса» среди неё.
Меня удивило и обрадовало поведение моего друга. За всё время нашего путешествия он ни разу не сказал мне ничего такого, что бы смутило меня. Лира шёл рядом со мной, и если я спотыкалась о неровности дорог, он хватал меня за талию, предотвращая, как ему казалось, моё падение. Я лишь улыбалась своему «ангелу-хранителю» в ответ. Но это мне давалось не без труда, во мне всё металось от его прикосновений. И, всё-таки, я думала, что это не любовь. В диалоге сама с собой я допускала лишь то, что он мне совсем чуть-чуть нравится, но не более того.
После часа утомительной ходьбы я увидела перед собой лес раскидистых деревьев.
– Амайа, мы пришли! – торжественно произнёс Лира и взял меня за руку и повёл в сторону окрайнских Парилов.
– Но это же, всего на всего, деревья! – разочарованно скривила я левый уголок своего рта.
– Нет! – лукаво улыбнулся он мне. – Это не просто деревья!
Я внимательно посмотрела на широкие толстостволые живумские достопримечательности, с листьями, размером в две ладони. Они настолько тесно стояли друг к другу, и их ветви были так переплетены между собой, что закрывали за собой весь обзор. За первым рядом деревьев я не увидела второго. Лира нагнулся, лёг на пески и прополз под нижними ветками гигантов. После того, как он встал в полный рост, мне стали видны только его ботинки. Недолго думая, я последовала за ним. Крепкие руки юноши поставили меня на ноги. Я сначала посмотрела в синие глаза художника, потом на второй ряд Парилов, и мне показалось, что их зелёная листва размыта голубизной. Я подумала, что мои глаза не успели отвыкнуть от цвета глаз Лира, но после того, как я закрыла, а потом открыла свои глаза, голубые краски не исчезли.
– Сейчас мы будем спускаться. За деревьями небольшой обрыв, поэтому, Амайа, будь осторожна! – предупредил спускающийся передо мной на четвереньках мой друг.
Через некоторое время я увидела его протянутую мне руку.
– Держись, не бойся, я тебя удержу! – были его слова мне.
Внизу прямо перед собой я увидела толстую ветку, на которой уже стоял Лира. В следующие секунды он поймал меня за талию одной рукой, а другой при этом держался за другого Парила. Могучие тела растений способны были выдержать венорцев десять, поэтому мне совсем не было страшно карабкаться по ним, тем более со мной был тот, который не допустил бы моего падения вниз на пески.
Мы спустились ещё на две ветки ниже. По-прежнему ничего не было видно сквозь сплошную стену листьев. Теперь мы шли по длинному «отростку» Парила, отдаляясь от самого его ствола. Лира поманил меня рукой, после чего раздвинул руками водопад зелени и исчез за ним. Я немного помедлила, но потом уже сама пробивалась сквозь тяжёлые листья дерева.
Когда моё тело, наконец, освободилась от «нападок» Парила, и мой взгляд устремился вдаль, я от изумления застыла на месте и в течение длительного времени не могла произнести ни слова. Лира молча наблюдал за мной, не смея нарушить нормальный ход вещей.
Придя в себя, я подошла к юноше, который успел удобно устроиться на досках, которые, видимо, сам прибил к ветвям, по одной из которых я всё это время шла за Лирой.
– Похожее выражение лица было и у меня, когда я в первый раз увидел это великолепие, столь обдуманно спрятанного за кронами этих гигантских растений!
Он приподнялся, взял меня за руки и усадил рядом с собой. Я послушно повиновалась Лире, не отрывая ни на минуту взгляда с синевы, которая глубоко запечатлелась в моём сознании. Свесив ноги с досок, как я не раз это делала в детстве, я только тогда начала детально рассматривать всё, что предстало перед моими глазами, уставших от больничных коек и пыльных дорог. Для начала я обернулась назад, чтобы удостовериться, что за мною зелёный-зелёный ковёр из листвы. Затем посмотрела наверх – зелень почти касалась моих волос. После этого я закрыла глаза, опустила голову, а затем начала медленно приоткрывать веки. Сквозь щёлочку зажмуренных глаз я увидела синюю полоску воды и рядом с ней белую полоску каменистого берега.
Я опять закрыла глаза и начала прислушиваться и принюхиваться. Рядом со щебетанием птиц я отчётливо услышала плеск волн, крик чаек. Почему я раньше их не слышала?! И я точно ощутила влажный солёный, не с чем не отличимый, морской воздух.
«Да, это море!» – сказала я сама себе.
– Амайа, ну как тебе? – на меня смотрели мечтательные глаза Лира.
– Красиво! До смерти красиво! – ответила я ему тем же взглядом.
– Не надо: «до смерти», надо – до жизни! – воскликнул он.
– Если это возможно. – и я сама не заметила, как мои щёки стали мокрыми и солёными, такими же, как море.
– Хочешь спуститься поближе? – спросил меня друг, не обращая внимания на мои слёзы, словно их и не было.
– Ты можешь идти, я попозже.
– Ты хочешь побыть одна?
– Одна? Зачем? Я не ищу одиночества, потому как я от него устала, до смерти устала!
– Эй, ты так уверена, что наши дни сочтены? – его рука, которой он держал меня за талию, боясь, что я могу упасть, дрогнула. Но он же не знал, что, куда я только не лазила, не взбиралась, лишь бы только быть подальше от песков и поближе к манящему своей голубизной небу!
– Я почти смирилась, я даже не боюсь этого! – продолжала я. – Просто, понимаешь, я чувствую сильную печаль от того, что я не всё успела сделать, не
