Аристократы - Леона Хард
Я наблюдала за материнской реакцией, пока она безотрывно смотрела и изучала мужа.
— Нападения? Три? Я думала одно, — мать подала, наконец, голос. Не выдержала. — Ничего не хочешь объяснить?
Теперь мы все переглянулись. Поиграли в гляделки. Только эти двое вели себя, как дети. Женаты лет…сколько там двадцать пять, а порой их отношения выбивали из колеи.
— Алла, с тобой мы потом поговорим, если разрешишь в комнате и без свидетелей.
Мы потупились в пол, словно предметы декора. Я ожидала бурного протеста, все-таки мой характер взят от мамы. Но к моему удивлению, она промолчала, беспомощно рухнула на стул, так что ножки заскрипели по полу. Скрип резанул по ушам, из-за чего обитатели комнаты вздрогнули.
Я до сих пор не понимала любит папа маму или нет. Иногда думала, что да, а теперь… боялась размышлять об этом чувстве. Местами да, местами нет. Мое понятие любви не совпадало с их чувствами. Хотя, кто я такая чтобы судить? Пересмотрела романтические фильмы, а на деле?
Вот она любовь, Аня. Ты любила Шмонта давно, а изменяла ему с Хаски. Хвостом крутила в Белесье перед ним. Флиртовала, вела себя, как зазнавшаяся Вильмонт, которой ножки целовали поклонники. Ведь я действительно засматривалась на Хаски до той ночи в Белесье, и мне невероятно льстило внимание мужчины. И на кухне дала себя поцеловать не сопротивлялась, и если бы не его замечание по поводу груди не смогла бы отказать. И, наверное, на том кухонном столе я бы…
Всевышние силы, о чем я думаю!?
Вернемся к теме любви
Шмонт вроде как любил меня, но своих фотомоделей — коллег по работе тоже любил часто и по ночам. Таковы Аристократы. Это мои проблемы, что не видела смысла в этом лживом чувстве.
— Мне нужно узнать о дальнейших планах Ани, прежде чем улечу в Арзонт по делам, — отец оторвал взгляд от лица мамы и обратился ко мне, вернув вновь сюда на землю от раздумий. — Какие планы? Что дальше? Анна Ананина? — будто ножом пырнули в грудную клетку.
Задохнулась от наплыва воспоминаний, потерялась в них. Они ослепили и оглушили на мгновение, пока я собиралась с силами, чтобы ответить.
— Планирую поступить в Академию Права, — решение моментально сформировалось в голове, хоть и не успела поразмыслить на досуге о дальнейшей судьбе. На первом месте пока стоял вопрос выжить, а не загнуться от жалости к себе. Как и предполагалось ответ взбудоражил каждого.
— В смысле? — Паша демонстративно засмеялся. Наигранно. — Права!? На другом конце Гнетовцев? Ань, ты там была? Скука смертная…
Мне все равно: лишь бы подальше отсюда, подальше от границы со Страдовцами. Чтобы не видеть той границы. Не помнить. Забыть. Все забыть. Каждый кустик, по которому бежала, наивная дурочка, в тот день — четыре месяца назад.
— Я помню, Паша. У меня нет амнезии, — спокойно ответила я. — Хочу заняться законодательными правами. Вы же в курсе, какой я борец за справедливость?
— А Военка? — отец удивил. Раньше был против, а теперь пошел на попятную.
— Меня не пускали в том году. Думаешь в этом году глаза стали лучше видеть? — теперь я вовсе мечтала ослепнуть. Отец неопределенно пожал плечами.
— Я могу помочь… — будто в том году, не мог помочь. Догадывалась, что это он был против поступления в институт для военных.
— Нет, спасибо, — твердо ответила. — Я не хочу никаких войн. Никаких проблем.
Рукой не заметно стала отсекать воздух вовремя произнесения речи. Эмоции взяли вверх:
— Никаких забот, никаких разборок, драк… ничего. Спокойствие и умиротворение… — голос дрогнул.
Гребаный Бастард! Только бы не разрыдаться. Как на меня не похоже.
Внимание семьи безумно напрягало, как на ярмарочного урода смотрели.
— Достаточно… приключений, — пояснила спокойно, собравшись с мыслями и собственным сердцем.
— Как пожелаешь, — не охотно отец смирился.
Даже речи не может быть, чтобы я вернулась в Арзонт. Туда, где есть он. Где могла его встретить нечаянно.
Он узнал, кто я или не узнал? В любом случае лучше перестраховаться — Анна Ананина должна умереть и об этом стоило поговорить с отцом.
POV Хаски
Они должны быть благодарны, что я сам пришел сюда, а не вытащил на улицу — стадо уродов.
Четыре ряда Бастардов выстроены ровно в линию. Сонные в воскресное утро, не умытые, кто в халате, кто в трусах — мужчины. Потирая глаза, молчаливо вопрошали друг у друга о причине пробуждения.
На меня, только что поднявшегося по лестнице смотрели с подозрением и опаской. Это их зал — комнатушка с телевизором два на два, вот здесь стадо и стояло. Я подпирал стену, смотря за действом.
— Чего зеваешь! — подзатыльник отрезвил одного из парней и Бастард в момент застыл, от вида разъяренного Глена.
Это имя у каждого на устах, его безжалостного, скользкого взгляда, боялись все. И Бастард не был исключением.
Утро давно светило в окна общежития, но в выходной день многие позволяли себе поспать немного подольше. Бастарды спят в разы больше нашего. Нам достаточно и четырех часов, а Ананина всегда так мило отрубалась в кровати после секса, когда устраивал ей ночные марафоны. Совершенно беззащитная, обнаженная и податливая.
Где мой Бастард? Даже стадо уродов не испортят настроение сегодня с утра.
Я до усрачки рад, что малышка сбежала от Трески. Моя девочка.
А Макс пусть поживет, меня с такой легкостью нагнуть, это достойно похвалы. Этот урод вероятно еще пригодится.
Самые позорные две сделки, которые заключил за время работы. Если отец узнает о трех процентах акций Колчака, нотаций будет много. Дело в том, что Колчак — это медицинский институт, где как раз-таки производили наших «зверят» КМД-ников. Руки пришивали мне там же.
Акции Колчака разбросаны по огромному количеству людей. У нас
