Уездная учительница магии (СИ) - Корсарова Варвара

Глава 4

Мои ученики

Я была ошеломлена. Совсем не так я представляла прибытие в Крипвуд.

Думала, зайду в школу, покажусь директору, обсужу с ним первый учебный день. Отдохну, обустроюсь. В планах не было знакомства с членами попечительского совета в этот же вечер. И уж совершенно точно я не ожидала встретить нелюбезный прием и получить от местного богатея совет убираться вон из города.

Интересно, где этот господин с мертвыми глазами получил свой шрам? Наверное, сунулся с непрошенным советом к тому, кто не стерпел высокомерие и хорошенько проучил наглеца.

— Идемте, госпожа Верден, — устало сказал Степпель и нахлобучил цилиндр. — Провожу вас до коттеджа.

На улице стемнело, школьный двор освещался единственным фонарем на железной цепи. Фонарь отбрасывал на землю тень, похожую на паука, и противно поскрипывал на ветру.

Из-за угла школы выползал туман; он стлался по земле, как щупальца неведомого чудовища.

Однако ночи в Крипвуде холодные. Озноб пробрал до самых костей, я плотнее запахнула жакет и туго намотала шарф на шее.

Надо озаботиться зимним гардеробом. В городе есть магазин готовой одежды; денег должно хватить, у меня было спрятано в саквояже две сотни кронодоров. А еще мне будут платить жалованье... небольшое.

— Сюда, — поманил Степпель. — Видите огни? Это окна вашего коттеджа. Совсем рядом со школой. Мы пойдем по той тропинке.

— Мне кажется, через двор быстрее, — я махнула рукой туда, где в сумерках виднелись уродливые очертания мертвого каштана. У меня зуб на зуб не попадал от холода, и скорее хотелось попасть в теплое помещение.

— А так безопаснее, — отрезал господин Степпель и повел круговой дорогой. — Помните, что я рассказывал вам об этом дереве? Не стоит проходить под его ветвями, иначе быть беде. Вам придется соблюдать местные приметы, если хотите тут прижиться.

— Почему тогда совсем не срубить дерево, если оно такое зловещее?

— Нельзя. Его посадил разбойник Иоахим Грабб, еще один зловещий персонаж местного фольклора. Он разозлится и начнет мстить.

Я уловила в голосе директора легкий юмор.

— Неужели вы верите в городские приметы и легенды, господин Степпель?

— Приходится верить. Скоро вы и сами это поймете.

— Я думала, вы верите в науку и прогресс.

— Одно другому не мешает.

От таких загадочных ответов я растерялась, но и рассердилась.

Может, меня разыгрывают? Как новичков в академии? Может, так принято у них в городе — запугивать новоприбывших?

Да ну, чушь. Придется признать, что я попала в весьма странное место и освоиться здесь будет непросто.

Мы подошли к коттеджу; отсюда была видна задняя стена и часть крыши дома изобретателя.

Я с любопытством посмотрела на окна, за которыми горели тусклые огоньки, от чего казалось, что в комнатах скрывается что-то заманчивое. На задней стене тоже было полно медных коробок и проводов, которые теперь изредка искрили и жужжали.

— Скажите, среди попечителей не присутствовал господин Анвил, ваш городской изобретатель? Я не помню, чтобы бургомистр назвал его имя.

Директор посмотрел туда же, куда и я, заметил искрящиеся провода и пробормотал:

— Ну точно, быть грозе… нет, господина Анвила не было. Он не входит в попечительский совет. И вообще не любит людей. Любопытный персонаж, наш господин Анвил. А вон и он сам!

Директор указал на крышу, и я увидела там долговязую темную фигуру, которая делала такие движения, как будто с усилием тянула канат.

— Он приземляет аэростат. Завтра утром опять поднимет его в небо.

Я бросила последний взгляд на таинственный дом и дала себе слово как можно скорее познакомиться с его хозяином.

На крыльце коттеджа нас встретил угрюмый мужчина в рабочей одежде. Его лицо было помятым, с недельной небритостью, волосы всклокочены.

— Виктор, школьный уборщик, дворник и истопник, — представил его директор и добавил вполголоса, когда мужчина отошел, не сказав мне ни слова: — Горький пьяница и драчун. Раз в месяц уходит в запой на три дня, тогда мы вынуждены сами заботиться о помещениях. Но в остальное время он ведет себя тихо, трудится исправно, очень аккуратен. Но его… не любят в городе. Другую работу найти ему трудно.

Я покачала головой. Разве не опасно держать такого человека в школе, где он будет подавать дурной пример детям? Но высказывать вслух свои мысли не стала.

В коттедже было две комнаты, спальня и гостиная. Мебели мало, только самое необходимое: стол, книжный и платяной шкафы, кровать, стулья, несколько полок — но все новое и добротное. На стенах зеленые обои в цветочек, нарядные занавески на окнах. Пол деревянный, выскобленный до желтизны, у входа коврик. Абажур с бахромой заливал комнаты приятным оранжевым светом.

И тут было тепло, в камине трещал огонь, пахло дровами, воском и свежим бельем.

— Чудесный дом! — сказала я с удовольствием.

— Он построен на средства господина Роберваля, и он же оплачивает учителям воду и уголь, — напомнил директор, убив мою радость.

Значит, я обязана этим великолепием господину-мертвые-глаза. Видимо, я должна неустанно благодарить его за щедрость при каждой встрече.

Ладно, поблагодарю, мне не сложно. Но совету его все равно следовать не стану. Ему не удастся выжить меня из этого города.

— В шкафу есть спиртовая горелка и чайник. Бутерброды госпожа Барбута вам дала… завтра она покажет, где покупать провизию и найдет приходящую девушку для помощи по хозяйству. Прислугу тоже оплачивает господин Роберваль.

— Спасибо, помощница не понадобится. Я сама могу о себе позаботиться.

— Мыть, готовить и убирать? У вас и так забот будет полон рот. Плохо, что вы приехали поздно, накануне первого учебного дня. Отдохнуть как следует не получится, придется готовиться к занятиям. Завтра проведете три урока. Урок словесности в начальном классе, урок истории в среднем классе и. то самое дополнительное занятие. Познание сверхприроды, — директор испустил очередной тоскливый вздох. — Однако теперь я вижу, что из моей затеи ничего не выйдет. Вряд ли к вам придут ученики. Родители им не позволят.

— Обязаны позволить. Этот курс рекомендован Департаментом образования.

— Где Департамент и где мы!

— Говорят, со следующего года этот курс станет обязательным. А пока я что-нибудь придумаю, чтобы завлечь учеников и уговорить их родителей.

— Надеюсь на вас. По всему видно, вы барышня предприимчивая и упорная, — директор хитровато прищурился. — И вам палец в рот не клади. Мы с вами сработаемся.

Он дружелюбно похлопал меня по плечу и распрощался.

Я закрыла за ним дверь и без сил опустилась на ближайший стул.

Ну и денек выдался!

Но рассиживать было некогда; часы на городской башне пробили девять. Их звук показался мне тоскливым.

...Как бой часов на церквушке во дворе психиатрической лечебницы святого Модеста. В палатах лечебницы были голые стены с ободранной краской, зарешеченные окна, крепкие засовы на дверях, жесткие матрасы на продавленных койках. Милостью моего дяди и бывшего жениха я провела в лечебнице два дня, но запомнила на всю жизнь давящее чувство безысходности...

Ни за что не вернусь туда. Я сбежала из столицы. Меня не найдут.

Я вздрогнула и усилием воли отогнала неприятные воспоминания. Потерла виски, затылок.

Хотелось спать; глаза слипались, челюсти раздирала зевота, но отправляться в кровать пока рано.

Согрела немного воды на спиртовой горелке, добыла тазик и кое-как помылась. Переоделась в удобное и принялась разбирать саквояж. Развесила в шкафу одежду — вещей немного, но все из дорогих магазинов. Завтра в класс явится элегантная учительница, одетая по последней столичной моде.

Разложила на столе книги, тетради и письменные принадлежности, прислушиваясь к далекому гулу и треску, что доносились из дома моего соседа-изобретателя.