Уездная учительница магии (СИ) - Корсарова Варвара

Крайне неприятный взгляд. Так умеют смотреть львы. И властные люди, уверенные в своем превосходстве.

— Добрый вечер, госпожа Верден. Добро пожаловать в Крипвуд, — произнес он ровным тоном, не лишенным дружелюбия, что меня удивило.

У него был глуховатый и довольно приятный баритон. «Дымный голос», — мелькнуло в голове.

Моя приятельница Анна — журналистка, любит неожиданные эпитеты. Я заразилась от нее этой привычкой. И теперь, когда я нашла определение голосу господина Роберваля, в горле запершило, как будто меня и правда окутало облако дыма — будто сигнал пожара, вызывающий острую тревогу. И даже щеки загорелись, как бывает, когда приблизишь лицо к пламени.

Волоски на моем затылке встали дыбом.

«Опасный противник этот господин Роберваль, — подумала я и тут же одернула себя. — Не стоит думать о нем как о противнике. Быть может, он станет моим союзником. Видно, что человек он образованный. И наверняка разумный, без предубеждений».

— У вас большой опыт в преподавании? — осведомился господин Роберваль. Теперь он прицельно вперил в меня свой темный взор. Я поежилась.

— Не сказать, что большой. Я лишь две недели назад закончила учительские курсы. Но у меня была практика в школе под руководством наставника. Самостоятельно занятия пока не вела.

— Это плохо, — любезно поделился мнением господин Роберваль, и я немедленно ощетинилась.

— У меня отличные оценки и за практику, и за теорию. Уверена, я справлюсь с учениками и сумею принести пользу.

— Посмотрим. Но вы, по-моему, не так уж молоды. Давненько выпустились из школы. И только сейчас окончили курсы? Сколько вам лет?

А вот это уже откровенно неприличный вопрос. А тон! Язвительный, высокомерный. Я со стуком поставила чашку на стол и выпрямилась. Язык чесался ответить резко, но я сдержалась.

— Мне двадцать четыре.

— До этого нигде не работали?

— Я получала образование.

— Госпожа Верден окончила академию Одаренных! — горделиво объявил господин директор и оказал мне дурную услугу. Присутствующие вдруг зашевелились и начали переглядываться. Лица у всех сделались встревоженными, и наступила тишина, как это иногда бывает, когда в общем разговоре кто-то сообщает шокирующее известие.

Господин Роберваль лишь едва заметно поднял брови.

— Значит, вы Одаренная, — констатировал он сухо.

И в этот момент кто-то отчетливо пробормотал в дальнем углу комнаты:

— Ведьма! Ведьма будет учить наших детей. Только этого нам не хватало.

Все присутствующие сделали вид, что не услышали шепота. Стоящие в первом ряду криво улыбнулись, чтобы загладить неловкость.

Но атмосфера в комнате изменилась. Дружелюбная минуту назад, теперь она стала натянутой, и звенела в ней тонкая нотка враждебности.

— Да, — твердо ответила я. — Я сенситив. Я умею управлять эфирными телами и потоками. Творить чудеса, как говорят необразованные люди.

Я с вызовом обвела глазами комнату. Вот и первая стычка с предрассудками. Однако, она произошла скорее, чем я рассчитывала.

— Управление эфирными потоками — удивительное открытие последних лет, — поспешила разрядить обстановку госпожа Барбута. — Правда, в Крипвуде нет ни одного Одаренного из академии. И вправду, эти ваши таланты похожи на чудо расчудесное! Поэтому простите нам наше любопытство. Мы же тут люди простые, живем по старинке.

— Но скоро все изменится! — громогласно объявил господин директор, раздраженно взмахивая рукой. — Госпожа Верден будет преподавать ученикам новый курс, рекомендованный Департаментом образования.

— Это какой? — иронично спросил господин Крежма, аптекарь. — Основы ведьмовства и колдовства?

— Познание сверхприроды, — ответила я. — Так называется предмет, который уже вовсю преподают в столичных школах. Он позволяет выявить Одаренных детей в раннем возрасте, учит их преодолевать физические границы и развивает воображение. Это подобие подготовительного курса перед испытаниями, которые проходят подростки в двенадцать лет. Процент выявления Одаренных среди детей, изучавших данную дисциплину, куда выше. Таким образом, они получают возможность вовремя следовать своему призванию.

Кто-то язвительно хохотнул, кто-то неодобрительно покачал головой.

— Именно так, — напористо подтвердил директор. — Пора забыть старые предрассудки. Мы лишаем наших детей возможности добиться чего-то большего.

— Значит, Стефан, вы не отказались от своей затеи, — господин Роберваль в упор посмотрел на директора. — Не выполнили приказ попечительского совета.

— Разумеется, нет. Я намерен всесторонне развивать наших учеников. И буду следовать рекомендациям Департамента образования. Да полно вам, Корнелиус! Вы же умный человек, долго жили в столице. Неужели вы тоже считаете Одаренных колдунами? Вспомните, когда-то электричество считали дьявольским изобретением! И телеграф! И паровозы! И летательные аппараты! А теперь мы не представляем без них жизни. Пора дать дорогу прогрессу!

Господин директор раздраженно стукнул по бедру своим нелепым цилиндром, который он снял, войдя в комнату, и держал в руке.

— Да, я долго жил в столице, — подтвердил Роберваль и скрестил руки на груди. — И поэтому хорошо знаю, какой вред принесло решение властей дать доступ публике к этим новым наукам... К этому явлению, которое еще не до конца исследовано.

— Корнелиус, послушайте…

Но он не дал себя перебить.

— Есть вещи, которые не должны становиться общедоступными. Некоторые знания не идут на пользу людям. Они портят их. Открывают темные стороны их души. Нет, господин директор, вы меня не убедите. Моя дочь не будет посещать этот курс. Насколько помню, он не является обязательным в школьной программе. Однако как глава попечительского совета я рекомендую вам отправить госпожу Верден обратно в столицу и попросить прислать другую учительницу. Обычную. Не обладающую даром, который, несомненно, вызовет толки среди горожан.

Вот тебе и образованный человек! А у самого голова полна всякой чепухи, как у неграмотного лесоруба!

И у Роберваля, оказывается, есть дочь? Она будет моей ученицей? Да, с этим папашей каши не сваришь. Он мне противник, и никогда не будет моим союзником.

В комнате поднялся гул. Зазвучали голоса в поддержку того, что сказал господин Роберваль. Вероятно, он высказал всеобщее мнение.

— Пожалуй, мне пора, — сказала пожилая, хорошо одетая дама — я не помнила ее имени. Она поставила на стол чашку, подхватила сумку и пошла к выходу. — Доброй всем ночи. Доброй ночи... как вас там... госпожа Верден.

Присутствующие один за одним стали прощаться и покидать учительскую. Они избегали встречаться со мной взглядами.

Вскоре в комнате со мной остались только директор, господин Роберваль и госпожа Барбута. Она принялась споро убирать со стола.

— Заверну бутерброды в бумагу, — сообщила она. — Возьмете с собой. Перекусите перед сном. Вам надо хорошо питаться! Вон вы какая бледненькая.

— Господин директор, пожалуйста, объясните, что происходит! — воскликнула я, поворачиваясь к Степпелю.

Роберваля, который не переменил положения и продолжил стоять передо мной со скрещенными на груди руками, я старательно игнорировала.

— Завтра, — вздохнул Степпель. — Все расскажу вам завтра. Введу вас в курс дела. Простите, я виноват. Не стоило окунать вас... во все это. Вы только что с дороги, устали... на вас лица нет. А я, старый дурак, подумал, что... — он взмахнул рукой и понурился. — Идемте, провожу вас до вашего дома. Ваши чемоданы уже там.

— Дам вам совет, госпожа Верден, — негромко сказал Роберваль. Я стремительно обернулась и наткнулась на непроницаемый взгляд угольно-черных глаз. — Возвращайтесь в столицу. Вам у нас не понравится. Ваш приезд оказался ошибкой и может навлечь беду.

— Ни за что, — отчетливо ответила я. — Я приехала сюда и здесь останусь. И буду работать, как положено.

Роберваль выслушал, недобро усмехнулся, двинулся вперед, обошел меня, как если бы я была табуретом, оказавшемся у него на пути, и покинул учительскую.