Мэри-Дженис Дэвидсон - Волчица Джареда
Прямо в лоб Мойре.
— Ты такой ограниченный, — только и сказала она, проходя мимо него в комнату. Таща за собой — ни много ни мало — чемодан.
Джаред уставился на нее. Он просто ничего не мог с собой поделать. В желтом платье, от которого ее глаза казались темнее, не лавандовыми, а почти фиолетовыми, Мойра была очаровательна, словно весенняя маргаритка. Скромно опускавшаяся на дюйм ниже колена юбка ничуть не скрывала того, что девушка могла похвастать парой первоклассных ножек. Глубокий треугольный вырез на спине обнажал молочно-белую кожу.
— Ну, — заявила Мойра, когда стало очевидно, что она так и не дождется от него ничего, кроме жадного взгляда. — Я вернулась.
— А?
Она закатила глаза и, пробурчав что-то себе под нос, громко произнесла:
— Я ска-за-ла что я вер-ну-лась. — Она четко выделила каждый слог, словно Джаред был слабоумным или глухим. В тот момент он и в самом деле чувствовал себя немного неполноценным. — Я останусь здесь, пока мы не разберемся с этим бардаком.
У Джареда возникло смутное ощущение, что его значительно превосходят умом. А ещё у неё великолепные сиськи! Он отчаянно затряс головой. «Сосредоточься, идиот», — велел он себе.
— Бардаком?
— Да. Ты затеял что-то ужасное, гнусное и отвратительное по отношению к моему другу и боссу, Майклу Уиндэму. Я здесь, чтобы отговорить тебя.
Джаред моментально собрался.
— И не надейся.
— Почему?
— Он… он чудовище. Он убил кое-кого, кто был мне очень дорог.
Блондинка и глазом не моргнула. Не шелохнулась, не попыталась выразить притворное сочувствие. Лишь невозмутимо произнесла:
— Нет. Он этого не делал.
Джаред был удивлен как ее словами, так и уверенностью, в них прозвучавшей. А еще испытал облегчение, не услышав сострадания в ее голосе. Женщины всегда либо до смерти пугались его, либо жалели. Ни то ни другое, естественно, не способствовало более близкому знакомству. В жалости Мойры он не нуждался. И не хотел, чтобы она боялась его. Причем последнее было особенно важно. Он не вынесет, если она вдруг в ужасе отшатнется от него.
Боже, и какого черта его это вообще волнует? Почему ему нужно, чтобы она не пугалась? Страх Мойры только помог бы ему. И как только Мойра способна защищать это чудовище, не колеблясь и даже не зная, о чём именно речь?
— Может, не он лично, — наконец выдавил Джаред. — Но это сделала одна из его собак.
При слове «собаки» верхняя губа Мойры приподнялась, обнажая белые зубки. Джаред сам себе не верил — он пытается объяснить что-то человеку, который работает на убийцу его сестры!
— Неважно, — ринулся в атаку он. — Уиндэм в любом случае виновен. И плевал я на детали. Он командует псами. Значит, ему придётся сказать мне, где найти виновную шавку.
— Я с радостью помогу выяснить, кто убил близкого тебе человека, — тихо произнесла Мойра, поднимая чемодан и направляясь в сторону лестницы. — Но насчет Майкла ты неправ. Полностью, абсолютно, совершенно неправ. Поэтому я останусь, пока не смогу убедить тебя в этом.
Джаред молча смотрел, как она поднимается. Наконец ему удалось оторвать взгляд от ножек Мойры и заставить себя подумать. Интуиция говорила ему, что Мойра из «хороших ребят». Рассудок утверждал обратное. Но Джаред никогда не был величайшим мыслителем мира, на что ему не раз указывали и отец, и инструкторы по боевой подготовке, и командиры воинской части. Он был жив до сих пор только потому, что действовал инстинктивно, не слушая разума. Глупо было бы не обращать внимания на свое чутье сейчас, когда он так близок к цели
Мойра оказалась настоящим кладезем информации. Которую она явно не собиралась преподносить ему на блюдечке. Восхищение Джареда, и без того немалое, стало ещё сильнее. Мойра была сокровищницей, и, если ему удастся подобрать к ней нужный ключик, он озолотится.
Чуть подождав, он разрядил пистолет, спрятал его и отправился вслед за Мойрой.
Глава 6
— И что? Значит, будем жить вместе? — поинтересовался Джаред.
— Да. — Мойра распаковывала чемодан, заталкивая одежду в пустой шкаф возле окна. И при этом очень-очень стараясь не показать, насколько она рада вновь видеть Джареда. Ей вдруг с отчаянием и тревогой подумалось, что она вовсе не первая женщина в семье, испытывающая подобные чувства. Мать тоже разрывалась между желанием и долгом; разница лишь в том, что мама была человеком, а отец Мойры — бета-оборотнем, решившим создать свою собственную стаю, и бросившим ради этой цели все. В том числе и беременную подружку в городке на берегу океана. И если бы не отец Майкла…
Отсюда мораль: любовь оглупляет. Даже на смертном одре мать возносила хвалу бывшему любовнику, который, посеяв в ней свое семя, уехал устраивать собственную судьбу. Мойра любила мать, но подобную слабость ненавидела.
— Я признателен, что ты пытаешься помочь… наверное, — Джаред говорил сбивчиво (как, впрочем, и всегда). — И рад, что с тобой все в порядке. Кстати, я с удовольствием послушал бы рассказ о том, как ты добралась до поместья. И о том, что ты сделала с моей занавеской для душа. Между прочим, я купил новую — это я на тот случай, если тебе захочется эээ… освежиться. Я все-таки не совсем понимаю…
— Меня это не удивляет.
Джаред пропустил ее сарказм мимо ушей.
— А кем именно ты работаешь у Уиндема?
— Бухгалтером.
— Серьезно?
— Да.
— Надо же! Ты не похожа на бухгалтера.
— Ну конечно похожа, раз уж я работаю в этой должности. — Вообще-то она поскромничала. У Мойры имелась степень магистра по финансовому менеджменту, еще одна — по международным деловым связям, ну и третья (чисто для души) — по японской литературе. — А твой бухгалтер как выглядит?
— У меня его нет, — признался Джаред. — За прошлый год я заработал восемь штук.
Восемь штук! Да только на празднование рождения Лоры истратили никак не меньше. Черт возьми, рождественская премия Мойры была раза в два больше.
— Хм… Получается, месть — не слишком прибыльное занятие?
Он усмехнулся, и, к величайшему раздражению Мойры, от его улыбки у нее ослабли колени.
— В точку. Знаешь, Мойра, если ты собираешься здесь жить, нам, пожалуй, стоит установить кое-какие правила.
— Например? — Вот оно, начинается, эти скучные человеческие условности. Джаред будет спать на диване, они составят график пользования ванной, и исключительно конструктивно обсудят свои чувства. Он расскажет ей, как трудно быть современным мужчиной, когда все, чего ему хочется, — это выплакаться, раскрывая свое просветленное сознание какой-нибудь несчастной шлюхе, а Мойре придется прилагать огромные усилия, чтобы не задремать под его разглагольствования.
