Скворцы и Проклятые самоцветы - Оксана Керис
Мира обладает слабеньким даром, который позволял ей ощущать сильные эмоции, даже если человек старательно их скрывает. Тоже не особенно-то полезно, скорее иногда потряхивает от чужой радости и зависти. А вот Ники ощущает эмоции сильнее. Ее нельзя назвать природным эмпатом, для которых эмоции почти осязаемы, но иногда она пугает своими знаниями. Одна беда — ей без чужих эмоций приходится воевать со своим даром, так что у нее не всегда получалось верно угадывать, что именно чувствует человек. А главное — из-за чего он это чувствует. Боль от растянутой лодыжки легко перепутать с нежеланием общаться.
— Не знаю, — честно призналась Ника. — Но у меня волосы на руке дыбом.
И Ника сунула Мире под нос свою руку. Едва заметные волоски и правда стояли дыбом, словно девушка замерзла.
— Из-за Коли? — уточнила Мира.
— В его присутствии, — добавила Ника. — Как будто он посылает в мою сторону волны негодования и ненависти.
Еще на первом курсе они сдвинули свои койки вместе и сейчас валялись на этом огромном ложе, болтая обо всякой ерунде. Ну не уроки же в пятницу учить, честное слово. Мира хихикнула:
— Он считает нас старомодными девицами, которые неспособны принять его глубокие чувства к Инне. Но это не супружеская спальня.
Ника согласно хихикнула. Марина Солнцева, бывшая соседка Инны, достаточно много занималась — легилименцию сложно обуздать, хотя в школе есть учителя. Так что в то время влюбленные могли проводить вместе много времени. Когда Инна жила в комнате одна, им тем более никто не мешал уединяться… ну, кроме старосты общежития, что гоняла парней после комендантского часа.
— Мы старомодны, — согласилась Ника с хитрой улыбкой, — вот лично я верю в любовь с первого взгляда и вечную верность друг другу. Непременно встречу парня, с которым буду счастлива всю жизнь.
— Помолись, чтобы это был не Воронцов, — хмыкнула Мира.
Вася пару раз заходила к ней жаловаться на жизнь и Макса. Она не может рассказать все это подругам, те просто не понимали причин, а у Томы есть лишь один путь решения проблем — чем-нибудь тяжелым по макушке. Поэтому жаловалась Рудецкая посестре довольно часто. До переезда Инны, конечно.
— Ой, да нормальный парень Макс, — махнула рукой Ника. — Могу дать абсолютную гарантию, что он ее действительно любит.
— Он маг разума, — напомнила Мира. — Уж для него скрыть эмоции — плевое дело.
— А кто сказал, что я эмоции чувствую? — улыбнулась Ника. — Я видела будущее. Он любит ее.
Мира тут же привстала на локтях, с удивлением смотря на подругу:
— Ты его видела в будущем? Как? И что с Васей? Он… он…
Ника обиженно надула губы:
— Я не буду рассказывать это видение. Ты расскажешь Васе, а она все испортит просто из вредности. Видения — не предсказания, они могут быть изменены.
Мира сердито насупилась:
— Это важно! Он же Воронцов!
— Ну не Кощей же Бессмертный, — беззаботно отмахнулась Ника.
— Кощей бессмертный — мой дальний родич и его уже, слава предкам, прибили. А Воронцовы вполне себе живы, процветают и никому в мире не известно, что у них в голове.
Ника закатила глаза. Когда дело касалось близких людей, Мирослава становилась жутко надоедливой и прилипчивой. Хуже Вершкова. Поэтому Ника перекатилась на кровати, почти свалилась на пол, приземлившись на пол ладошками и коленями, а затем вскочила на ноги и подбежала к туалетному столику:
— Я же говорю: он ее любит. Ничего плохого он ей не сделает.
— То, что ты видела один момент из будущего, не гарантирует, что он ее потом не разлюбит. Или что он расскажет отцу, а тот будет не столь влюблен, как его сынишка. Или…
— Ой, все, — прервала подругу Ника. — Вот так захочешь поделиться с тобой чем-то добрым, светлым, радостным, а ты сразу паранойю включаешь. Твоя Вася сама кому угодно голову откусит и не поморщится. И я пойду гулять. Смотри, какая теплынь для октября! Быть может, это последний теплый день в этом году.
Мира с сомнением посмотрела в окно. Вообще-то на улице было холодно. Температура — не больше десяти градусов тепла, хотя без ветра. Ника же, пока ее подруга пялилась в окно, нацепила на голову шляпку — фиолетовая, с небольшой брошью и пером в качестве украшения узких полей.
— А ты сиди тут, — приказала Ника. — Я не буду гулять с такой ворчуньей, как ты. Пойду к твоей Томочке. Вот уж она человек веселый, не будет мне нотации читать.
Накинув длинное пальто в цвет шляпки, Ника гордо вышла за дверь. Мира же устало откинулась на подушки. Как же сложно с этими девчонками!
* * *
В комнате парней по вечерам царил полнейший хаос. И имя этому хаосу — Богдан. У молодых Волковых часто так — лет до тридцати им хватает четырех-пяти часов сна, а в остальное время они бодры и энергичны. С чем это связанно, Макс не разбирался. Пока. Но, если бы было разрешено изменять генетику и магические наследия сейчас, он бы выключил эту функцию у Богдана. Если бы нашел, конечно.
Жить в одной комнате с крайне энергичным человеком — удовольствие сомнительное. Встает ни свет ни заря, тут же разводит бурную деятельность, начинает кипятить чайник, резать бутерброды, а иногда еще и омлет с кухни притащит. Нет, он не шумит по утрам. Ходит почти бесшумно, дверьми не хлопает, к соседям не пристает. Но запах свежего кофе и горячего омлета бодрит не хуже, чем ведро холодной воды.
Хуже по вечерам. Наверное, это связано с тем, что оборотни — ночные охотники. И когда появляются первые звезды, у Богдана включается какой-то моторчик. Он становится невыносим. Сейчас часть гиперактивности достается Кате, Богдан ее выгуливает каждый вечер и вроде даже девушка пока не мечтает прибить его по-тихому, но к отбою он возвращается. Довольный жизнью, собой и Катей. Начинает петь, лезть ко всем с вопросами, внезапно решает убраться, найти что-то вообще-то ненужное… в общем, сходит с ума по принципу кошки на валерьянке.
Сегодня, впрочем, он рисовал план женского общежития. Ползал вместе с Ратмиром по полу, где расстелили огромную схему, переписывали с листочка жителей каждой комнаты. Делалось это для завтрашней ментальной
