За час до рассвета - Наталия Корнеева
Нио дернулся, прищурился, словно услышанное ему было омерзительно.
— Неужели? Ты довольна своей жизнью? И ты не устала от всего этого? — он взмахнул рукой, словно не подобрал нужных слов.
— Устала, — глаза Нио довольно сверкнули, — но не считаю свою жизнь ошибкой.
И Нио прищурился, а потом резко отвернулся, словно услышал что-то ужасно его расстроившее. В театр они вошли молча. В другое время Айри поразила бы ало-золотая роскошная обстановка с множеством ламп, зеркал, хрусталя и стекла — всего, что могло собирать и отражать свет.
В другое время она бы смутилась, услышав слишком умные разговоры о том, чего не знала, расстроилась бы из-за взглядов леди и лордов, которые мгновенно по осанке и по лицу признали в ней чужачку. Но в этот раз она следовала за Нио, не отводя от него взгляда.
Когда? Когда все начнется? И что он сделает?
Они прошли в отдельную ложу, расположенную напротив сцены. В великолепном зале овальной формы блестела и сверкала массивная люстра, а сцену закрыла бордовый занавес, который слегка колыхался у пола, как будто за ним кто-то торопливо пробегал.
Кругом шумели: разговоры и смех сливались в единый гул, и снизу он поднимался вверх единой волной, и Айри казалось, что все вокруг спрашивали, когда же случится убийство, кого же убьют.
Нио показательно сел в кресло, закинул ногу на ногу. Айри села на свое место, и платье с шорохом легло на пол. Платье сковывало, мешало. Сидели они так далеко, что она не могла даже надеяться выбежать на сцену в нужный момент…
«Кеймрон… Надеюсь на тебя», — прикрыв глаза, с отчаянием подумала Айри. Кеймрон должен быть где-то там, за занавесом, за сценой, среди актеров и работников театра, следить и наблюдать за обстановкой. И следить, чтобы все шло по плану.
Раздался громкий, неприятный звук, и Айри вздрогнула, а разговоры стали громче, застучали вокруг каблуки — опоздавшие спешили занимать места. И, наконец, вскоре воцарилась тишина, глубокая, всеобъемлющая такая, что, казалось, никто не дышал.
И тревожную, высокую ноту где-то там, у сцены, взяла флейта, ей стала вторить плачущая скрипка. Их обеих прервал раскатистый удар барабана. Занавес вздрогнул, словно какой-то гигант изнутри дунул на него, и уехал наверх.
Все начиналось. Айри стиснула в руках юбку. Нио сидел рядом и не шевелился, словно правда пришел смотреть спектакль. Айри не обратила внимания ни на костюмы актеров, сшитые так, чтобы соответствовать месту выступления, ни на декорации, сделанные театральными художниками, которых срочность работы лишила сна. Не волновали ее и музыканты, которым пришлось срочно сочинять и разучивать новые партии — она не слышала ни тонких трелей дудочек, ни раскатистого баса труб, ни грудного голоса виолончелей. Она не различала их, как не различала слов актеров.
Она ждала. Ждала, когда на сцене появится Фели.
И она появилась. Фели была прекрасной и яркой настолько, что могла затмить своим сиянием солнце, и Айри одновременно успокоилась и еще больше стала тревожиться. Фели на сцене, и все в порядке… Но это значит, что главное впереди.
Все самое страшное впереди.
Нио сидел неподвижно и как будто скучал. Он не следил за действом на сцене, порой поднимал глаза к потолку, словно время для него тянулось мучительно медленно, словно он не видел ничего интересного, словно он выжидал.
Его лицо ожило, изменилось в хищной гримасе, когда на сцене впервые появилось оружие, и Айри забыла, как дышать. Фели была на сцене, а рядом с ней — три меча. Три меча находились так близко, что все могло решиться в мгновение.
Айри невольно повернулась в сторону Нио, а он — обернулся к ней.
— Ты такая бледная, — заметил он с удовольствием, а Айри выдохнула.
Первая сцена прошла. Все остались живы. На одну треть их с Кеймроном предсказание сбылось.
Упал занавес, вновь раздался противный звук, и зрители заговорили, загудели, шум наполнил зал. Слева что-то громко хлопнуло, Айри обернулась, но ничего не увидела. И за это время успел исчезнуть Нио.
Айри вышла из ложи в коридор, по которому прогуливались довольные люди, но Нио… Нигде не было видно. «Так и должно быть. Так и должно быть», — прошептала она, опустив взгляд в пол.
— Вы же… Айри Вэнс? — раздался рядом мягкий голос.
К ней подошла красивая блондинка. Гленнис.
— Удивительно встретить вас здесь, — улыбнулась она. — Вы снова пришли с виконтом?
— Да, леди, — ответила Айри.
— А у Кеймрона не получилось пойти. Представляете? — вздохнула она и обмахнулась сиреневым веером с перьями. — Я здесь с баронессой Олден. Прощаюсь с Лендейлом, можно сказать. Послезавтра у меня поезд домой.
— А как же ваша помолвка? — вырвалось у Айри.
Ведь они с Кеймроном должны разорвать ее, разве не так? И делать это точно нужно до отъезда девушки! Айри не волновало, что ее вопрос был бестактным. Пусть! Она простолюдинка, и вопросы может задавать, какие угодно!
Глаза Гленнис сверкнули, и она прикрыла улыбку веером.
— Ох, это была наша с Кеймроном шутка! Помолвки не было. Нам захотелось немного развлечься, вот мы и притворились возлюбленными. Вам не стоит переживать, — добавила она, понизив голос и склонившись в сторону Айри.
Айри опустила голову, почувствовав, что краснеет, а Гленнис попрощалась — она увидела баронессу Олден и поспешила к ней.
Айри осталась одна, подняла голову и увидела Нио. Он возвращался к ней, и среди людей его выделяло самодовольное лицо, полный уверенности взгляд и улыбка, от которой тошнило.
Он прошел мимо Айри в ложу, только портьера колыхнулась.
«Мы этого ждали, все так и должно быть», — и Айри посмотрела на потолок, украшенный какими-то красно-черными узорами, жуткими, похожими на извивавшихся змей. Как бы ей ни хотелось убежать за сцену, разыскать Фели и кинжал с сердцем дракона, она не могла этого сделать.
Айри тоже вернулась в ложу под неприятный, резкий звук, оповестивший о скором начале второго акта. Дернулся занавес и уехал под потолок.
Во время второй сцены с оружием все повторилось: и хищный оскал Нио, и страх Айри, что бледностью лег на лицо, выступил испариной на спине и висках.
— Ты так переживаешь за сестру. Очаровательно, — заметил Нио.
— У нее здесь… Ее роль тяжелая, — ответила она сдержанно, насколько смогла.
Действо продолжалось, и тревоги добавляла музыка — пронзительная, быстрая, кружившая голову короткими возгласами скрипки.
Во время второй сцены тоже ничего не произошло. Они сидели так далеко, что актеры выглядели маленькими фигурками, и увидеть глаза Фели никак не получалось. Пусты они? Или нет?
Оставалась последняя сцена.
«А если он издевается над
