Живые нити - Настасья Сорокина
— Договоримся так, — резюмировала она. — Вы мне — максимально подробный отчет, я вам — время отлежаться. Пока остальные будут допрашивать Янниса, вы поедете домой спать.
— Яннис пришел в себя?
— Да. Несет какой-то бред. Дурак, — последнее слово она будто выплюнула, снова напомнив Алеку ядовитую змею.
Варрон пытала его недолго: Алек собрал все мозги в кучу и выдал самый короткий и сухой доклад, на который был способен.
Голова гудела, а в автомобиле его начало мутить. Кое-как добравшись до своей квартиры, он добрел до ванной комнаты, намереваясь смыть пот и копоть, но силы его покинули прямо у раковины. Алек сел на холодный кафель, прижимаясь к стене разгоряченной спиной, и глубоко вздохнул.
«Лис мог соврать,» — убеждал он себя. — «Почему я вообще должен верить самому хитрому вору современности?»
Однако кусочки мозаики, ранее такие разрозненные и нелогичные, теперь красиво складывались в одну большую, крайне неприятную картину.
«Прошлый капитан из Бюро говорил, чтобы мы все забыли. Ведь никто не хочет ругаться с полицией, — шептала Дина в голове. — Твой участок кишит продажными полицейскими, которые работают на Эстета…»
Но кто?
Тихо капала вода из незакрытого до конца крана. Алек следил, как в зеркале отражаются блики от фар автомобилей, изредка проезжающих мимо.
Капитан Варрон, Лукро, Руфин, Туллия. Всего четыре человека, которым он каждый день вверял свою жизнь. Часто непростые, жестокие, хладнокровные, едкие. Часто милосердные, добросовестные, готовые к компромиссам. Неутомимые профессионалы. Кто из них мог сливать информацию Эстету? А кто Лису?
«Никто!» — уверенно говорил себе Алек, но червячок сомнения уже прогрыз сквозную дыру в его сердце.
«Эмоции не важны, важны факты», — говорил червячок прокуренным голосом отца, а ком в горле мешал дышать. — «Каждый из них мог.»
Алек продолжал рыться в закромах памяти, ставил каждого на воображаемый пьедестал, светил лампой в лицо и думал. И назойливая, как блоха, мысль щекотала мозг изнутри, отвлекая внимание от остального.
Они вели дело о распространении Гранулы уже несколько лет. Неужели за это время им ни разу не удалось поймать распространителей за хвост, только совсем уж несущественных для дела курьеров? Эстет всегда был на шаг впереди, как злодей из сказок. Алек не мог не признавать в нем умного, хитрого и опытного противника, но ведь дед ни разу не оступился! Может, дело не в его навыке просчитывать всё наперед, а в старом добром информировании?
Но кто? У кого достаточно власти? Кто может в любой момент, ничего не объясняя, уехать из офиса на неограниченное время? Кто постоянно общается со сливками общества, имеет на всех компромат и не гнушается пользоваться им при необходимости? Кто может прижать Эстета и задать ему парочку неприятных вопросов, получая при этом образные, но все же полезные ответы?
— Этого не может быть, — произнес он вслух, сам себе не веря.
Глава двадцать вторая
«Боги, а ведь существуют люди, которые просыпаются утром, потому что выспались. А бывают… такие, как я».
За окном было темно. Алек с трудом поднялся и поковылял к двери, которая грозила выпасть от напора незваного гостя. Голова немного кружилась. На грудной клетке растекся здоровый синяк, но дышать это не мешало, поэтому Алек плюнул и решил, что само заживет.
Он распахнул дверь, даже не озаботившись узнать имя пришедшего.
— Руфин, какого… — он осекся, не договорив, а потом удивленно зевнул. Это был не Руфин.
— Я зайду? — спросила Дина. Рука взлетела к голове, поправить засохшие в непотребной растрепанности волосы. В следующую секунду Алек понял, что сверкает голой грудью, прикрытой только синяками, и не нашел в себе сил смущаться.
— Что-то случилось? — спросил он хрипло, пропуская Дину внутрь.
— Да, — гостья дождалась, пока дверь закроется, и прошептала. — Её похитили, Алек. Я не знаю, что делать.
Алек кое-как сфокусировался на её лице, белесым пятном висевшем в полумраке коридора. Дина явно держалась из последних сил: губы подрагивали, в расширенных зрачках плескались страх и злость.
— Кого?
— Лейлу. Автомобиль остановился рядом с воротами мастерской. Четверо амбалов вытащили её прямо из внутреннего дворика, так быстро, что никто не успел ничего предпринять. Бабушка видела это из окна.
Алек в одно мгновение проснулся, будто его окунули в ванную, полную льда.
— На тебя никто не напал?
— Меня не было дома, — ответила она, едва заметно смутившись. — Когда я вернулась, бабушка выбежала встречать меня прямо на улицу, рыдая. Отец забрал детектива Милоноса, и они куда-то умчали, а я сразу к тебе…
— Как давно это произошло?
— Чуть больше двух часов назад.
— А сейчас сколько времени?
Они одновременно покосились на настенные часы. Стрелка почти достигла двенадцати часов ночи.
Алек потер лицо руками, надавил на глазные яблоки, стараясь избавиться от головокружения. Не помогло. Он чувствовал себя куском мяса, из которого пытались сделать отбивную — не сказать чтобы совсем безуспешно.
— Откуда эти жуткие синяки? — запоздало спросила Дина, и Алек будто почувствовал кожей её взгляд на своем теле.
— Ловили Лиса. Дай мне минут десять, и поедем в участок.
Алек скрылся в ванной, сунул голову под струю холодной воды, одновременно приводя себя в чувства и избавляясь от по-дурацки высохших прядей. Когда он выпрямил спину, его повело в сторону и затошнило.
«Все-таки сотрясение», — печально констатировал он, натягивая последнюю чистую майку в шкафу.
— Я сварила тебе кофе, — Дина терпеливо ждала его на табурете. Алек молча принял чашку из рук, безрадостно посмотрел на черную жижу. Хотелось спать или сдохнуть. — Ты в порядке?
— Да, — ответил он заторможенно.
— А кажется, что нет.
— Это ничего не меняет, — он большим глотком осушил кофейную чашку, обжигая губы и горло. — Поехали скорее.
— С этим тоже могут быть проблемы. Кажется, сегодня митинги вышли на какой-то новый уровень. Я поймала такси с четвертого раза и заплатила в несколько раз больше, чем обычно. Весь город собрался в центре, дороги перекрывают. Пока ехала, я даже выстрелы слышала.
— Боги, только этого не хватало, — Алек выглянул в окно. На улице не было ни души, но это только усугубило ощущение тревожности, разлитое в воздухе.
Он вернулся в спальню и достал револьверы: полицейский и свой личный.
— Возьми, — он протянул второй Дине. — И патроны тоже.
— Я не буду стрелять в людей.
— Да, только в кроссбридов, — она едва заметно покраснела в ответ на его усмешку. — Возьми. Если мы встретим Эстетских ребят, я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
Дина, всё ещё сомневаясь, сунула оружие в сумочку; молча передала ему белую рубашку, в черных разводах от пыли. Взгляд зацепился за торопливый шов поверх
