Ночь ведьмы. Книга первая - Сара Рааш
Я хотел этого – ее – слишком долго, так что не могу не наслаждаться каждым мгновением, каждым вкусом. Я склоняюсь над ее телом, проводя языком по раковине ее уха. Смакую то, как она извивается от моих прикосновений, и ее умоляющие стоны, которые срываются с ее розовых губ. Для меня пытка сопротивляться, ждать, затягивать это, но это самая сладкая пытка из всех, какие я когда-либо переживал.
– Отто, – стонет Фрици, и я слышу в ее голосе приказ, нетерпение, когда она прижимается к моей руке, ее тело требует от меня большего. Я не могу сдержать смешок, подступающий к горлу. Отчасти мне нравится, что она хочет меня так же сильно, как и я ее. Но гораздо сильнее я испытываю ненасытный голод.
Я отступаю назад, совсем чуть-чуть. Фрици пытается удержать меня рядом с собой ногами, но я заставляю воду работать на меня, высвобождаюсь и позволяю телу Фрици зависнуть передо мной на водной поверхности.
Она пиршество, которым я намереваюсь насладиться сполна.
Ее бедра приподнимаются над водой, когда я касаюсь языком ее сердцевины, теплой и сладкой. Вода колышется от наших движений, нежные волны набегают на ее волосы и заставляют их темнеть. Фрици опускается ниже, ее плечи касаются поверхности воды, когда она позволяет себе полностью расслабиться в ласках моих губ.
Мои руки скользят по ее влажному телу, по ее изгибам, прижимаются к ее мышцам, которые напрягаются, когда она просит еще, еще.
И это именно то, что я намерен ей дать.
Я бросаюсь вперед, в воду, обхватываю ее тело руками и завладеваю ее ртом, мой поцелуй ждет ее ответа. Она отзывается на мои прикосновения прикосновениями, ее руки обнимают меня за шею, и это позволяет ей приподняться над водой и прижаться ко мне всем телом. Фрици наклоняет голову, облизывает линию моей челюсти, покусывает кожу, и теперь это я издаю стон, умоляя о большем.
– Ты хочешь еще, охотник? – шепчет она. – Так возьми.
Под водой мои руки сжимаются вокруг ее талии, мое тело находит ее, входя. Жар желания, окутывающий нас, поглощает все сильнее, и я могу только произносить ее имя, снова и снова, как молитву, которую никогда не перестану повторять.
* * *
После этого мы находим у входа в бассейн большие пушистые одеяла, аккуратно сложенные и согретые, а также одежду – удобную, но простую тунику для меня и новую сорочку и зеленое платье с разрезом, отделанным золотой вышивкой, для Фрици. Мы устраиваем себе гнездышко на гладких камнях в тени, в дальнем конце бассейна, где над теплой водой поднимается пар.
– Что ж, по крайней мере, теперь тебе есть о чем рассказать в следующей исповеди, – бормочет Фрици, хихикая.
– Исповедь предназначена для искупления грехов, – говорю я, запуская пальцы в ее мокрые волосы.
– Мне все показалось довольно греховным, – поддразнивает Фрици.
– Нет, – твердо отвечаю я. – Любовь никогда не бывает грехом.
Фрици опирается на локти и смотрит на меня снизу вверх.
– Ты действительно в это веришь, – удивленно произносит она.
– Конечно.
– Но…
– Никаких «но». Никаких выводов или исключений. Любовь – это не грех. Никогда им не была и никогда не будет. Любой, кто пытается исказить эту простую истину, и есть грешник.
Фрици снова устраивается поудобнее, кладет голову мне на грудь, лениво проводя пальцами по подолу моей туники, и это заставляет меня задуматься, сколько еще так называемых грехов я хотел бы совершить сегодня ночью.
– Я все думала о… – начинает Фрици, ее голос медленный, задумчивый.
– О том, что нам стоит снять одежду и снова принять ванну вместе?
Она игриво шлепает меня, но когда поднимает взгляд, я вижу в ее глазах неподдельное беспокойство. Теперь я сожалею, что пытался отвлечь ее.
– Что такое? – спрашиваю я.
– Здесь что-то не так. В Источнике, я имею в виду, с лесным народом. – Ее голос понижается, будто она боится, что нас подслушают: – Говорят, что когда-то ведьмы были связаны. Не только потому, что они работали вместе, но и потому, что были едины.
Я провожу пальцами по ее волосам, заправляя выбившуюся прядь ей за ухо. Вспоминаю, как она говорила о волшебном связующем зелье, когда мы еще не доверяли друг другу, целую жизнь назад. Это мощное зелье, которое действует как канал связи между ведьмой и человеком, связанным с ней.
– Когда ты говоришь «связаны»… – начинаю я.
– С помощью зелья, о котором я тебе рассказывала, – прерывает Фрици, отвечая на мой вопрос прежде, чем я успеваю закончить. – Они хотят, чтобы либо Лизель, либо я связали себя с одним из жрецов, а затем они бы использовали наши объединенные силы, чтобы скрыть магию Источника от этого мира.
Фрици упоминала об этом раньше, но не в подробностях. Желание защитить опасно граничит с чувством собственничества, понимаю я, думая о том, что Фрици может сблизиться с кем-то еще, но отталкиваю подобные мысли. Первое, что Фрици рассказала об этом зелье, было то, что его нужно принимать добровольно, иначе оно не подействует, и я никогда не встану на пути у Фрици, если она захочет сделать какой бы то ни было выбор, касающийся ее тела или силы. Но я вижу, что она не желает выбирать этот путь.
– Кажется, здесь есть те, кто предпочел бы сражаться, а не бежать, – говорю я. – Те, кто хочет, чтобы магия контролировалась, но не изгонялась из мира за барьером.
В глазах Фрици вспыхивает надежда.
– Мир и так уже многим пожертвовал из-за Дитера. Магия не разрушительная сила. Это всего лишь инструмент, который можно по-разному использовать…
Я пытаюсь разгладить морщинки между бровями у Фрици, сведенными в беспокойстве, но тщетно. Я не разбираюсь в магии так хорошо, как она, и не знаю, какие вопросы нужно задавать, чтобы помочь ей найти ответы, которые она ищет. Я обнимаю ее и надеюсь, что этого будет достаточно.
Спустя несколько долгих минут Фрици расслабляется, прижимаясь к моему телу. Ее дыхание выравнивается, и я почти уверен, что она заснула, как вдруг она вскакивает с испуганным криком.
– Фрици? – зову я.
Ее взгляд расфокусирован, она смотрит куда-то вдаль, на что-то, чего я не могу разглядеть, даже когда поворачиваю голову. Ее лицо бледнеет, рот приоткрывается от ужаса, когда она встает.
– Фрици? – зову я снова, протягивая к ней руки.
– Дитер, – выдыхает она сдавленным шепотом, полным ужаса.
Я вскакиваю, хватаясь рукой за пояс – бесполезно, на мне нет меча. Я оборачиваюсь, вглядываясь в тени, но не вижу, что она делает. Фрици идет вперед, словно зачарованная, ее
