Цветок вампира – аконит - Лили Мокашь
Внутри моего сознания уже начала вырисовываться полная картина, которую нечто внутри меня спешило поскорее разрушить, отрицая очевидное: Костя помогал доктору Смирнову быстро решать дела с неудачными экспериментами, превращая нужных людей в мертвых документально.
– Подобных свидетельств отыскалось много, – начал Ник за Галину, видя мое смятение. Голос его при этом был мягким и понимающим. – Таким образом, люди числились вовсе не пропавшими, а значит, не учитывались в полицейских делах. Смирнов-старший выбирал жертв, у которых не было родственников, разве только дальние, не сильно интересующиеся. Похороны проводили скорее для галочки, приплачивая за заколоченный гроб и отсутствующее тело, по-тихому, используя связи, которых у твоего отца в избытке. Оформляли все через социальную помощь, и ни один дальний родственник не поднимал шума, счастливо прибирая к рукам внезапно свалившееся на голову наследство. Только со мной они дали маху. Видимо, рука не поднялась на случайно выжившего младенца, которого поскорее убрали с глаз долой, пообещав старому приятелю, который так давно пытался с женой завести ребенка.
– Как ты можешь так говорить о своих родителях?
– Говорить как, Ася? Я осуждаю то, что сделал твой отец, а не людей, которые воспитали меня. Не стоит путать одно с другим. Я люблю родителей. Этого никому не отнять.
Галина поморщилась от сказанного и зло прошипела:
– …пока про них не всплыла какая-нибудь новая, не менее интересная информация, как о Константине. Не думаешь же ты, что перепал им просто по удаче? Нет, сынок. Эти двое не так устроены. Они для чего-то нужны были твоему отцу, а сделать кого-то своим пожизненным должником довольно просто, пообещав ровно то, о чем человек мечтал.
– Мой отец мог быть точно так же замешан в эту историю из долга, – защищала Костю я, сама боясь принять идею, что отец был злодеем в жизни Галины. Сколько я помнила Костю, он всегда был отзывчивым, заботливым. Да, порой его желание защитить выходило за рамки, как когда он, оберегая меня от угрозы, не давал продохнуть. Если отец и был способен на зло, то только из благой цели. Он не мог, не мог быть злодеем, что бы ни случилось в прошлом!
– Мог, – с легкой смешинкой согласилась Галина. – Вот только это ничего не меняет. Он отнял мое дитя. Последнюю память о моем существовании. И должен поплатиться за это.
Стоило Галине это произнести, как в одно легкое движение, едва различимое для взгляда, вампирша очутилась прямо перед моим лицом и со сладострастной улыбкой занесла руку с широко расставленными хищными пальцами над горлом. Казалось, вот-вот она вспорет длинными когтями горло и все, что я когда-либо знала, впитает в себя жадно вместе с кровью девственно-белый снег. От охватившего ужаса я зажмурилась и вскрикнула, но удара не последовало. Пришлось приложить усилие, чтобы вновь открыть глаза, делая это с опаской: вдруг Галина только и ждет обманчивого облегчения, стремясь насладиться сполна моим страхом.
– Я бы убила тебя прямо сейчас, наслаждаясь каждой каплей животворящей жидкости, так поспешно переливающейся по столь юному телу. Ты даже не можешь представить, какой сладкой мне кажется месть, после всех тех дней заточения и понимания, на ком лежит вина. – Галина обнажила клыки, а выражение ее лица выглядело пугающе решительным. – Но я не стану. Ради своего сына.
Вампирша многозначительно перевела взгляд на Ника и одарила его мягкой улыбкой, исполненной заботой и любовью. Перемена настроений Галины была столь стремительной, что чем дольше я находилась рядом, тем меньше могла предугадать действия женщины. Непредсказуемость, граничащая с безумием, делала ее опасным врагом, заставляющим все мое тело замереть. Лишь когда Галина демонстративно отступила в сторону, оцепенение перестало иметь надо мной власть.
– Ты не могла бы нас ненадолго оставить? – сказал матери Никита тоном, совсем не напоминающим просьбу, подчеркивая решение.
– Оставить? – недобро ухмыльнулась Галина. – Как тогда, в лесу, когда ты решил, что разберешься со всем сам, а девчонка в итоге ушла?
Ник никак не прокомментировал вопрос матери, а мне оставалось только догадываться, что Галина имела в виду. Страх сменялся волнами ярости, поднимая цунами внутри меня. Мысли путались, а нечто новое, почти животное проклевывалось в подсознании тихим голосом, который пока не умел перевоплощать желания в слова, но искренне пытался. Эта только зародившаяся часть меня питала искреннюю ненависть к вампирам рядом и призывала покончить с угрозой здесь и сейчас, точно могло хватить сил. Наверное, так и чувствует себя загнанный в угол человек, цепляясь за последнюю спасительную идею, что все еще поправимо и даже у имеющегося в арсенале тела есть другие, глубоко сокрытые возможности. Приятный самообман, лишь бы не принять мысль о собственной беспомощности и необратимости происходящего. В одном я была уверена наверняка: спасения ждать неоткуда.
Каримов испытывающе посмотрел на мать, и со стороны казалось, будто между ними происходит невидимое человеческому глазу противостояние. Вскоре Галина улыбнулась лишь уголком губ, после чего скрылась в густой чаще леса, оставив нас наедине. Хотелось с облегчением выдохнуть, но я быстро поймала себя на этом желании и остановилась. Еще ничего не кончено.
– Послушай. – Ник бережно взял мою ладонь в свои руки, и от этого прикосновения привычные струны души вновь затрепетали, вспоминая былую любовь и заботу. – Она наверняка не уйдет далеко, и я не могу помочь тебе просто сбежать.
Каримов заглянул в мои глаза, точно пытаясь нащупать, за что ухватиться, лишь бы получить желаемое. Худшим было то, что, когда я смотрела на знакомое, почти родное лицо, все чувства, которые я отчаянно пыталась запереть под семью замками, стремясь уберечь семью от нового горя, предательски рвались наружу и бороться почти не оставалось сил.
– Но выход есть. Мать согласна на компромисс, и я уверен, что он устроит тебя…
Ник сделал паузу, давая мне возможность прислушаться к уже сказанному. Он осторожно поглаживал мою ладонь большими пальцами, точно пытаясь согреть, но я уже давно не чувствовала холода. Внутреннее противостояние охватывало всю меня. Одновременно хотелось отпрянуть от Никиты и рвануть изо всех оставшихся сил прочь, надеясь найти помощь. Другая же часть меня мечтала раствориться в объятиях знакомых рук и забыть обо всех тайнах прошлого, сладостно предаваясь настоящему, но я понимала, насколько абсурдным выглядело это желание – оно не могло спасти отца.
– Говори. Если это как-то может спасти Костю… – начала я, но Ник поспешил меня успокоить:
– Галина не навредит твоему отцу. Это не в ее интересах. Смерть видится
