Шерри Томас - Пылающие небеса (ЛП)
Алект и леди Калиста никогда прежде не появлялись на празднованиях Четвертого июня. Тит нахмурился. Вот именно на такие мины и наступаешь, если позволяешь своему незаменимому шпиону отлучиться по личным делам. Что задумала леди Калиста на сей раз?
Гринкомб показал на большой белый навес, установленный на краю поля. Со свитой, расчищающей ему дорогу сквозь толпу, Тит направился прямо к навесу. Гринкомб шагал следом.
Окружающие зашептались. В Итоне Тит никогда не был в центре внимания, но теперь ребята, знавшие его годами, уставились на него во все глаза.
И вот показались находящиеся под навесом люди. Алект выглядел еще более энергичным и бестолковым, чем обычно, а леди Калиста по левую руку от него уже собрала вокруг себя толпу зевак. Справа же от Алекта…
Справа от него стояла инквизитор.
Как и остальные, она нарядилась в одежду немагов. Многоярусная шелковая юбка в сборку с огромным турнюром, украшенная пером шляпка, зонтик с бахромой – и все черного цвета. Она выглядела нелепо, но при этом казалась совершенно здоровой.
Их глаза встретились. Инквизитор улыбнулась – словно оскалился хищник, готовый к прыжку. Она пришла в себя. Знала, что Титу помогал стихийный маг. И прибыла сюда подвергнуть его допросу.
Тита душил страх. Но ноги по-прежнему несли его в сторону навеса. Он – наследник дома Элберона, и не потеряет самообладания у всех на виду.
Регента сопровождала свита из двадцати человек, да и у инквизитора своих приспешников хватало. Зрители шепотом обсуждали происхождение Тита и гадали, каков его статус на самом-то деле. Он бы расхохотался, услышав возглас: «А он следующий кайзер?», кабы все внутренности в этот момент не сжались в плотный клубок.
Когда Тит подошел, регент и инквизитор встретили его поклоном, а леди Калиста присела в реверансе. Тит ответил кивком. Гул толпы стал выше на пол-октавы – зрители ожидали, что это Тит выразит гостям свое почтение, а не наоборот.
– Мой восторг не передать словами, – произнес Тит. – И скоро ли вы уедете?
Толпа смолка. В тишине раздался громкий шепот Купера:
– А я что всегда тебе говорил, Роджерс? Это вам не местечковый принц, а великий князь.
Леди Калиста тихо рассмеялась, будто Тит сказал нечто забавное:
– Ваше высочество, на самом деле мы покинем вас очень скоро. Поэтому давайте насладимся тем временем, которое мы проведем вместе. Мы с регентом и, не сомневаюсь, инквизитор тоже – мы все жаждем познакомиться с вашими друзьями.
И только после этих слов Тит заметил среди свиты инквизитора Неттл Оукблаф. Она смотрела на собравшихся безумным взглядом жадного золотоискателя, готового откопать самородок, который приведет ее к богатству и славе. Рядом с ней с трудом держался на ногах бледный Горацио Хейвуд.
Тита бросило в холодный пот. Инквизитор догадалась, что Иоланта Сибурн должна находиться где-то неподалеку от принца. Чары невоспроизводимости не давали создавать и распространять ее портреты. Но от опознания они не защитят.
Слава небесам, Фэрфакс ушла на пикник.
Хватит ли этого расстояния, чтобы она была в безопасности?
– Нам тут передали список тех, кто входит в ваше окружение, сир, – с улыбкой заявила леди Калиста. – Мы решили познакомиться со всеми.
* * *
Иоланта и Уинтервейл лежали на крутом берегу Темзы. Раньше с ними был и Кашкари, но потом он отправился погулять.
Высокие кучерявые облака плыли по ясному голубому небу. Река журчала и тихонько плескалась меж своих берегов. Теплые солнечные лучи нежно согревали кожу.
Иоланта открыла глаза и скривилась. Похоже, она заснула. И даже после такой легкой дремы руки, все руки целиком, болели. Она успокаивала себя, что это хороший знак, и что, чем больше боли, тем, возможно, интенсивнее идет борьба ее потенциала с остатками превратного заклятья. Но борьба эта длилась уже слишком долго, да и власть над воздушной стихией у Иоланты все еще сомнительная.
– Вот черт, – неожиданно воскликнул Уинтервейл.
– Что случилось?
Он сел.
– Помнишь, что Кашкари говорил про теннисный турнир?
– Что сегодня отличный денек погонять резиновый мячик на траве?
– Ну да, а еще, что он хочет в следующее воскресенье устроить турнир, – хмуро заметил Уинтервейл. – Совсем забыл, я в тот день должен уехать ненадолго.
Нога Иоланты дернулась – ребята обычно уезжали, только чтобы семью навестить.
– Я думал, твоя мама в Баден-Бадене.
– Нет, она вернулась на прошлой неделе. Я не стал ничего говорить, а то идиоты вроде Купера не способны понять, почему она решила остаться дома на Четвертое июня.
– Ясно, – хмыкнула Иоланта.
– Да ты не переживай, Фэрфакс. – Уинтервейл выглядел немного смущенным. – Большую часть времени она в порядке. На самом деле она… О, Кашкари, ты уже вернулся? Недалеко ушел.
Кашкари сел между ними.
– Странное дело. Я и пяти минут не прошел, как откуда ни возьмись появился какой-то человек и сказал, что я вышел за границы школы и должен повернуть назад. Я направился на север, а через пару минут повернул на запад, и опять предо мною неожиданно возник другой человек и сказал, что проход воспрещен.
Иоланта нахмурилась. В пансионах, в которых они жили, устраивались несколько ежедневных проверок, дабы убедиться, что учащиеся самовольно не отлучились. Но не слишком точно определенные границы Итона никогда не охранялись.
– Что за нелепость? – фыркнул Уинтервейл. – Это же школа, а не тюрьма.
– Джентльмены, вас зовут.
Они обернулись на зычный голос Сазерленда. Тот пришел не один, а вместе с Бирмингемом, старостой их дома.
– В жизни не видел такого официоза, – посетовал Бирмингем, крупный юноша девятнадцати лет, уже обзаведшийся усами. – Фрэмптон отправил лично меня, будто одного Сазерленда мало, чтобы привести вас троих.
– Привести нас куда? – спросил Кашкари.
– К путешествующему двору Сакс-Лимбургского княжества, – ответил Сазерленд. – Я всегда думал, что Тит один из тех принцев, у которых поместье величиной с акр. Видимо, я ошибался.
– Прибыла его семья? – встревожилась Иоланта. Принц об этом не говорил.
– Что? – тут же воскликнул Уинтервейл.
Естественно, он тоже знал, что путешествующего двора Сакс-Лимбургского княжества не существует. Как и самого Сакс-Лимбургского княжества.
– Только дядя. Ах, но какая дама его сопровождает. – Сазерленд повернулся к Бирмингему. – Они что-нибудь говорили, Елена Прекрасная не жена этого дяди?
– Держу пари, она лишь его любовница. Что ты хочешь от этих европейцев! – Бирмингем опомнился и повернулся к Уинтервейлу, который, как и принц, считался родом из небольшого европейского княжества. – Без обид!
