Бесстрашие - Кристин Смит
Мы стоим у подножия холма в пустыне, смотрим, как бомбы разрывают здание изнутри. Земля содрогается с каждым взрывом. Мне кажется, Нэш немного перестарался, но кто я, чтобы критиковать? Основная задача выполнена, и мне этого достаточно.
Меня поразило, что Зейн согласился на этот план, ведь «Мэтч-360» — это наследие его отца и всё такое. Но он ни словом не выразил своего недовольства. Я заметил, как он пару раз вытер глаза, пока здание полыхало в огне, но, возможно, это было из-за едкого дыма.
Сиенна берёт его за руку, выражая поддержку. Подождав пару секунд, я присоединяюсь к ним с другой стороны и кладу руку на его плечи.
— Теперь у тебя новая семья, братец.
Зейн кивает.
— Я как будто смотрю, как всё моё детство превращается в дым.
Сжимаю его плечо.
— Пришла пора начать новую жизнь. Ты готов?
Зейн не сводит глаз с горящего здания и подъезжающих к нему пожарных машин.
— Да, — после паузы отвечает он. — Кажется, готов.
* * *
По пути обратно в лагерь «Зенит» мы заранее предупреждаем Пейдж по радиосвязи о нашем приезде. Но нам никто не отвечает. Сиенна продолжает пытаться примерно каждые десять минут, но в ответ лишь белый шум.
— Может, они ушли на охоту и оставили рацию в лагере? — предполагает Сиенна. Но мы оба знаем, что это невозможно. Джареда или кого-то другого оставили бы ответственным за радиосвязь, тем более зная, что мы всё ещё на миссии. Я сильнее сжимаю руль и прибавляю скорость.
Зейн первым замечает дым, когда до лагеря остаётся всего несколько миль.
— Это нормально? — спрашивает он. Дым поднимается в небо, словно призрачная рука, тянущаяся вверх.
— Нет. Это ненормально, — бормочу я. Из-за дымки всё небо стало серым. Это явно не от костра.
К тому же ни зенитовцы, ни граневцы не допустили бы такого большого, яркого пламени. Наша цель — спрятаться от властей. Огромный столп дыма, видимый с расстояния в несколько миль, явно тому противоречит.
Дыма становится всё больше по мере нашего приближения к лагерю. Через вентиляцию грузовика к нам проникают запахи жжённой травы и древесины. Сиенна закашливается.
Все молчат, пока я останавливаю грузовик между холмами и выпрыгиваю из него. Грузовика, на котором Трина и Грей должны были вернуться в лагерь, нет. Как и вообще какого-либо транспорта. Меня переполняет адреналин, я бегу со всех ног по песку к лагерю. Краем уха слышу, как за мной спешит Сиенна, её дыхание тяжёлое и отрывистое.
Дым здесь очень сильный: едкий запах ударяет в нос, от него слезятся глаза.
Спустившись на равнину, я наконец-то вижу лагерь. Точнее, то, что от него осталось. Огонь, вызванный упавшими бомбами, поглощает наш палаточный городок. Тела разбросаны по всему лагерю. Это зона боевых действий — самое жуткое зрелище, которое я когда-либо видел.
Нет. Нет-нет-нет-нет-нет.
За моей спиной кричит Сиенна — почти звериным воем, пронзающим небо. Слёзы текут по её щекам, она падает на колени, хватается за сердце, словно оно отказывается биться дальше. Я пытаюсь её обнять, но она отталкивает меня. Она снова закрылась от всего мира и не впускает меня.
— Твою мать, — выдыхает Чез, когда они с Зейном и Нэшем догоняют нас. Округлившимися глазами он осматривает место трагедии. — Этого не может быть, этого просто не может быть, — раз за разом повторяет он. — Где мои родители? Этого не может быть…
Кто-то издаёт длинную тираду ругательств. Оборачиваюсь. Нэш раскидывает обгоревшие столы и пинает упавшую палатку, хватает большой камень и швыряет его.
— Я убью их! — орёт он. — Я убью их всех до единого! — Он хватает с земли чуть расплавившийся пистолет, заряжает и отходит в сторону. — Мне нужно кого-то застрелить, — бормочет он сдавленным от переполняющих его эмоций голосом.
Тела так сильно обгорели, что их невозможно опознать. Но я всё равно осматриваю их. Мне нужно знать, сколько наших мы потеряли. Трина и Грей? Пейдж и Ашер? Они тоже мертвы?
Сжимая и разжимая кулаки, я прохожу мимо всё ещё горящего огня, обугленных звериных туш. От вони жжённой кожи меня тошнит.
Нахожу место, где стояли палатки Сиенны и её семьи. Остатки звериной кожи свисают с обгорелых прутьев. Вдруг я замечаю то, что заставляет меня резко остановиться. Все мысли пропадают.
Рыжие волосы и обгоревшие светлые кудряшки.
Нет. Господи, пожалуйста, только не это.
Медленно приближаюсь. Два тела: взрослый и ребёнок. Лежат лицами вниз.
Разворачиваюсь обратно. Нельзя, чтобы Сиенна их увидела.
Но она уже несётся ко мне, не сводя взгляда с палатки и тел на земле. Я успеваю поймать её, когда у неё подкашиваются колени. От её крика в моём сердце образуется дыра.
Я крепко держу её, прижимая к себе, и шепчу:
— Я здесь. Я рядом, держись.
Она всхлипывает в моих объятьях.
— Их больше нет, Трей! Их нет…
Прочищаю горло, пытаясь избавиться от кома в горле. Убираю волосы с её лба.
— Знаю, малышка. Мне очень жаль. Клянусь, я всё исправлю.
Она отскакивает от меня.
— Это невозможно исправить! — кричит она. — Ты что, не понимаешь? Они мертвы! — Она обводит руками лагерь. — Они все мертвы!
Смотрю на неё, чувствуя, как у самого щиплет глаза. Ей нужно выпустить пар. Пускай срывается на мне, если так ей станет легче.
Сиенна бьёт меня по груди, выплёскивая всю свою ярость. Я покорно принимаю. Она не успокаивается, продолжает рыдать.
— Мама… Эмили… Я больше никогда их не вижу. Я не могу… не могу…
Обхватываю её руками, чтобы остановить удары. Она дёргается ещё несколько секунд, но затем обмякает без сил. Тихо плача, она утыкается лицом в мою грудь. Я глажу её по волосам, продолжая нашёптывать успокаивающие слова, хоть и понимаю, что её утрату это не восполнит.
— Я с тобой. Я рядом. Я тебя не брошу. Обещаю.
Обнимая её одной рукой, отвожу её от сгоревших тел её матери и сестры. Ей не
