Ведьма для императора - Дарья Ву
Рёмине подвинулся, позволив нам сесть вместе. Дзюн, конечно, ближе к нему, а я ближе к выходу из беседки. Предвосхищая вопросы Рёмине представил меня госпоже Сагамие. Он сделал это просто, легко и без пренебрежения. Верно расставил акценты на моём статусе, не позволяя старшей госпоже Хасели его перебить и сказать в мой адрес нечто принижающее.
В другой ситуации я бы поблагодарила Рёмине за участие, но в этой мне стало ясно, что женщины для себя всё давно решили. Их пересекающиеся взгляды не оставляли ни единого сомнения.
После формальных приветствий между нами повисло неловкое молчание. Госпожа Сагамия внимательно рассматривала меня, словно безделушку, невесть каким образом попавшую в приличный ювелирный магазин. Её выражение лица оставалось неподвижным, но в глазах читались сомнение и недовольство.
— Так приятно встретить вас, Летта. Коэн писал мне о вас, — произнесла она с формальной вежливостью.
— С удовольствием познакомлюсь с вами, госпожа Сагамия, — ответила я, склоняясь перед ней в знак уважения и смирения.
Однако мои попытки казались напрасными. Госпожа Сагамия уставилась на меня, исследуя каждую деталь моей внешности. Рассматривала платье и причёску, черты лица и отсутствие рогов.
Напряжение в беседке становилось ощутимым, так ощущается в воздухе скорое начало дождя.
Глава 102
После недолгих разговоров ни о чём Рёмине вдруг выдал, будто рад тому, что я поправилась. Он с неприязнью вспоминал события минувшей недели. Дзюн слушала его внимательно, чуть не в рот заглядывая, а я дивилась тому, что она, похоже, не только не против выходить за него замуж, но и влюбилась в своего жениха. Понять тёплый взгляд, которым Дзюн награждала Рёмине, как-то иначе я просто не могла.
— Этот ублюдок придумал такое, — не стесняясь грубых выражений в присутствии дам, произносил принц, — что просто уму непостижимо!
— Что же выдумал сей недостойный? — не без интереса спрашивала Дзюн.
— Обвинил моего отца в изменах! — с неприязнью выплюнул принц.
Мне захотелось как минимум кашлянуть, но я себя сдержала. Щёки Дзюн покрылись нежным румянцем. Она явно думала о том же, о чём и я. Её матушка наградила принца таким взглядом, которым взрослые частенько смотрят на нашкодивших и не признающих своей вины детей, но даже она смолчала.
— Да, — не замечал общих взглядов принц, — в те времена отец и матушка часто находились порознь, но это не даёт Того права бросаться столь дерзкими обвинениями в адрес моего отца! Я бы казнил его уже за это.
«А за саму измену казнить можно?» — чуть не сорвалось с моего языка, но я тактично промолчала.
— Госпожа Сагамия, я услышал о вашем приезде и захотел проверить, — раздался возле беседки тихий и спокойный голос.
Я удивлённо обернулась, чтобы увидеть господина. Как и обычно, он выглядел весьма уставшим, а на свою мать смотрел не теплее, чем на сотни других женщин и мужчин, случайно встречавшихся в жизни. Переведя задумчивый взгляд на меня, он извинился перед принцем за то, что не только не присоединится, но ещё и заберёт меня с собой.
Поднявшись, я извинилась за свой уход и попрощалась с Дзюн. Господин ждал меня на некотором расстоянии от беседки, а убедившись, что я готова следовать за ним, тут же двинулся прочь из сада.
— Вы разве не рады приезду госпожи Сагамии? — неуверенно поинтересовалась я, когда мы остались вдвоём.
— Моё благополучие её никогда не заботило, — спокойно ответил Коэн. — Так почему меня должно радовать её присутствие?
— Она ваша мама, — совсем тихо произнесла я.
— Знаю, — последовал незамедлительный ответ.
Я сидела напротив него, мои глаза встречали его, и я чувствовала, как внутри меня вспыхивает неверие и непонимание.
— Матушка… Она никогда не участвовала в моей жизни, — его голос звучал ровно, но взгляд потускнел.
— Но как такое возможно?
— Я вырос во дворце. Вынуждено, конечно, но начиная с моего десятилетия никто не запрещал госпоже Сагамие посещать меня и присылать письма. Она не написала ни разу. Стоит ли уточнять, что и не приезжала в столицу?
— Вы ведь хотели, чтобы она была рядом?
— Нет, — печальная улыбка тронула его лицо. — В детстве мечтал о том, чтобы она заботилась обо мне, но, повзрослев, понял, что всё это глупости.
Слова господина звучали слишком рассудительно. Покусывая собственные губы, я не спрашивала его дальше. Казалось, он не хотел поднимать эту тему вовсе. Хмурясь и оглядываясь, я не хотела погружаться в тишину, но никак не могла придумать, о чём говорить.
— А зачем вы забрали меня сейчас? — спросила я спустя некоторое время.
— Знаю, что они с госпожой Хасели — не лучшая компания, и подумал, ты бы хотела сбежать. Я ошибся?
— Если вы сейчас оставите меня одну, то да.
— Виноват, я и впрямь не планировал задерживаться в стенах замка, — Коэн слегка склонился, из-за чего несколько светлых прядей накрыли его лоб. — Но ты можешь пойти со мной, если хочешь.
— Лекарь и из комнаты меня выпускать не хотел.
— Мы ему не скажем, — пообещал господин и протянул ко мне руку ладонью вверх.
Я думала, он занят рабочими делами, но, как оказалось, Коэн просто хотел покинуть дворец и уже освободился. Выйдя за ворота дворца, мы продолжили наш путь пешком. Изо всех сил я хваталась за крупную, шероховатую ладонь, как будто если выпущу, то он исчезнет. Господин молчал. Я тоже. Мы долго, медленно бродили по улочкам, пока до меня не дошло, что он вёл меня к своему дому. Я не решалась нарушить тишину, а он, казалось, и не планировал. С трудом Коэн подстраивался под мои мелкие шаги, но не жаловался на медлительность. Я же радовалась возможности просто подержать его за руку. Ещё и предвкушала скорую встречу с Наей. Я соскучилась по этой доброй женщине, раньше нас с господином понявшей, что никуда мы друг от друга не денемся.
Дом господина встретил нас привычной спокойностью и неторопливостью. Две служанки натирали полы, садовник что-то высматривал на внутреннем дворе, а Ная увлечённо готовила обед. С позволения Коэна я присоединилась к ней, чтобы послушать новости и её размышления. За обедом последовал отдых, а за ним ужин…
К ночи я заволновалась, но господин успокоил меня, сообщив, что предупредил Муроми о моём отсутствии. Мне разрешили провести два дня и две ночи здесь, ночуя
