След бури - Елена Сергеевна Счастная
— Тогда предоставь князю решать, как поступить с твоим отцом, — пожала плечами Млада и посмотрела вдаль. — К тому же правитель зачем-то оставил его в живых. Значит, он нужен. А потому твой выстрел сделал бы только хуже.
Отроки один за другим выносили из лазарета всё новые и новые тела кметей и складывали их в стороне на крады, невысокие, наспех собранные едва не из хвороста. Потому как никто уже не верил, что хоть кому-то из раненых удастся выкарабкаться. До полудня, похоже, не доживёт ни один из них.
Зорен так решил. И он должен за это поплатиться. Но, видно, не сейчас.
— Но ты тоже хотела его убить. Разве не за этим пошла к нему через болото? Получается, и ты такая же, как он? — немного поразмыслив, неуверенно произнёс Рогл.
— Может, я ещё хуже, — спокойно согласилась Млада и взглянула на вельдчонка.
Тот нахмурился, будто не хотел верить в её слова или считал, что она говорит несерьёзно. Покусав губу, он заискивающе посмотрел исподлобья.
— Ты — воин. Я хотел бы стать таким, как ты… или как воеводы.
Его слова царапнули нутро. Если бы он знал, как ошибается.
— Я убийца, Рогл, — Млада встала, отряхнула штаны и посмотрела сверху вниз. — И тебе я хотела бы другой участи. У тебя ещё есть возможность выбрать правильный путь. Поэтому не делай больше глупостей и оставь, наконец, мысль об убийстве Зорена. Ни до чего хорошего это не доведёт.
Она повернулась, чтобы уходить, но Рогл удержал её за руку.
— Прости, что я не сказал тебе о том, что Ведана здесь. Я заметил, что вы похожи, почти сразу, как встретил тебя. Только побоялся, что, если скажу, ты пойдёшь обратно в лагерь. И мне пришлось бы тоже вернуться. А я не хотел.
Конечно, не хотел. И его признание вовсе не удивляло. Млада сразу после встречи с Веданой поняла, зачем Рогл перед боем ходил за ней по пятам и всё порывался о чём-то поговорить. Он пытался снять с себя придуманную им же вину. Даже хорошо, что не сказал: кто знает, какой беспорядок устроило бы в голове Млады это известие. А тогда ей нужно было настроиться на бой с вельдами.
Всё произошло, как нужно. А даже если это и не так, то всё равно ничего не изменишь.
— Ничего страшного. Ты правильно сделал, что не сказал.
Млада осторожно высвободила руку из пальцев Рогла и пошла обратно к своей палатке. Там было пусто. Кмети, растревоженные криками и выходкой сына волхва, теперь бродили по лагерю, заглядывали под навесы, чтобы проведать раненых друзей или собирались у костров, чтобы поговорить… или помолчать — кому как.
Растянувшись на своей лежанке, Млада уставилась в колышущуюся от ветра холщовую крышу и, только когда солнце отбросило на палатку яркое пятно света, поняла, что всё это время до рассвета ни о чём не думала. Просто прислушивалась к странным ощущениям, что разливались по телу, будто кто-то внимательный осматривал её исподтишка. И примеривался, силясь найти слабое место. Совсем как она не так уж и давно, выполняя заказ, наблюдала за жертвой.
Интересно, хоть кто-то из тех, кого ей довелось убить, чувствовал приближение смерти? Или все они до самого конца оставались в неведении и думали, что впереди ещё много лет жизни? Совсем как кмети, которые теперь умирали от царапин.
Шум окончательно проснувшегося лагеря забил уши, словно воском. Млада перевернулась на другой бок и поёжилась. Только сейчас она почувствовала, что палатка, не согреваемая дыханием кметей, совсем выстыла. И теперь студёный воздух подгонял, не давая разлёживаться.
А двигаться в путь совсем не хотелось, хоть раньше Млада только и мечтала о том, чтобы уйти из детинца и снова остаться одной. Снова отмерять шаги от одного города к другому и нигде не задерживаться надолго. Когда всё изменилось? И почему сейчас так хочется покоя? Но дорога… Перед глазами постоянно дорога. Одна, другая, на север или на юг — все они одинаковы. Им не будет конца. До самой смерти, которая, может, не так и далека. Она не может остаться в дружине. Теперь уж точно.
С трудом вырвавшись из мрачного безразличия, Млада поднялась и вышла наружу. И тут же зажмурилась от яркого света солнца, льющего бледное золото поверх курчавых верхушек елей и сосен. Светилу и лесу, что купался в его лучах, было всё равно, что случилось здесь накануне. Оно освещало мертвецов ровно так же, как живых людей.
— Наконец-то, — возглас Медведя заставил вздрогнуть, — а я уж подумал, что ты не выйдешь, пока не подожгут палатку.
— Подожгут? — Млада всеми силами старалась побороть отупение после бессонной ночи.
— Лагерь вельдов решено сжечь, — Медведь подошёл и глянул с подозрением, затем вдруг медленно провёл ладонью по её плечу. — С тобой всё в порядке? Ты на смерть похожа.
— Да, я в порядке.
Млада попыталась не слишком суетливо ускользнуть, когда Медведь приблизился почти вплотную и нерешительно приобнял её. Возможно, он хотел проявить участие. Или утешить, хоть и прекрасно знал, что она терпеть не может жалость. Потому что заслужила каждую оплеуху, которой награждала судьба. А вот Медведь с его добродушностью сам подставлялся под удары, даже понимая, что они принесут только боль. Млада не достойна его заботы. Но как же объяснить, что ему не стоит мараться, постоянно находясь рядом?.. Может, лучше и вовсе промолчать, не бередить.
Пытаясь высмотреть среди кметей Рогла, Млада дошла до навесов, которые оказались уже пустыми. Все кмети, умершие этой ночью, были подготовлены к погребению. И вряд ли кто-то станет дожидаться заката, чтобы сжечь тела. Это нарушение обряда, но на его соблюдение не оставалось времени.
И поэтому после того, как последние сборы войска были закончены, крады полыхнули в небо вместе с палатками и шатрами лагеря. Серый дым тянулся в спины уходящим воинам, обгонял, щипал глаза и заполнял грудь. И только к полудню удалось вырваться из едкого тумана, который расползался меж деревьев и будто нарочно преследовал войско.
А к вечеру другой дым защекотал обоняние. Приветливый и даже приятный. Впереди, разгоняя темноту, показались костры лагеря княжеского войска. Отроки радостно подбегали к воеводам и тысяцким,
