Чуть больше мира - Катерина Снежинская
— Откупаться тоже не надо, — спокойно перебила его Лан.
— Я не откупаюсь, а… — Грех рыкнул что-то невнятное, со всей дури далбанулся затылком об изголовье кровати — аж полог дрогнул. А вот Лан даже не шевельнулась — как лежала у него на груди, подложив руки под щёку, так и осталась. — Презираешь?
— Нет, — по-прежнему ровно ответила Кайран. — За что? Ты меня всё-таки спас. И меня, и Дайрена, и ещё четыреста живых душ. Не с наскока, мечом не размахивая. Но сейчас это нужно в последнюю очередь. Подарил возможность жить, как хотела. Просто жить. Прости, я не умею благодарить. Особенно за такие подарки. Но, честное слово…
— Люблю тебя, — Натери стиснул элву, будто собираясь её в себя вжать, срастись с ней. — Как же я тебя люблю…
— На весь мир любви не хватит. Океан — это даже для любви много. Так что, пусть она останется здесь. А ещё лучше на Островах… — Лан хмыкнула, потёршись носом о шею Даймонда. — Звучит как-то не очень.
— Пафосно. Слишком пафосно это звучит, — Грех ткнулся в её макушку, тяжело дыша в волосы. — Да и всё это… слащаво, нелепо и наиграно. Хоть сейчас спектакль в «Шаре» ставь.
— Ну и давай остановимся на этом. Эй, ты куда опять ушёл?
— Да нет, я по-прежнему здесь. Знаешь, только одного понять не могу. Зачем драматурги сводят тех, кто вместе быть не может ну никак, ни при каких условиях — ясно. Иначе б не было трагедии. Но предназначению-то это на кой?
— А, может, и нет никакого предназначения? — тихо ответила Лан, наматывая на палец отросшую прядь — в тусклом сиянии свечи тёмно-каштановые волосы аэра поблёскивали красным. С серебристо-белыми, совсем не видимыми днём нитями. — Может, только вот это и есть?
Натери промолчал.
Да и что он сказать мог? Если никакого предназначения нет, то остаётся винить исключительно себя и собственные решения. Всё же думать, будто твоя судьба расписана по воле неведомого драматурга, проще. Хотя бы знаешь, кого проклинать.
Глава девятнадцатая
Для любящего все трудности легки, потому что голова не работает
(Пословица Северных Островов)
Видимо королева решила изменить своим принципам — у закрытых дверей сегодня посетителей не мариновала. Наоборот, её личный паж встретил их аж на причале. Правда, это оказалось не знаком особой благосклонности, а мерой предосторожности. Потому что повёл их мальчишка не обычным путём и не через парадные залы, а полутёмными коридорами, полными грязи, крыс и убогих служанок с вёдрами золы и, судя по запаху, содержимым ночных горшков. Но после бесчисленных ходов и переходов, в которых Лан совершенно запуталась, оказались они всё там же — в личном садике Её Величества.
Точнее, оказалась одна Кайран — Даймонда паж увёл. Но саму монархиню пришлось, естественно, ждать. Правда, аэра ничего против не имела — нервничала слишком. И лишнее время на то, чтобы успокоиться, лишним не казалось. Окончательно взять себя в руки так и не получилось. Но хотя бы нервную дрожь удалось унять.
Лан, никуда не торопясь, брела по чисто выметенным и даже вроде бы вымытым мощеным дорожкам, пытаясь сообразить, что королеве говорить. Вариантов заготовили несколько, один из них Грех лично составил. И все начинались одинаково: рухнуть на колени, изобразить собой кающуюся грешницу и молить о высочайшей милости. Впрочем, элва и на брюхе сейчас ползти готова была. Не до гордости.
Лан остановилась рядом с низенькой, довольно грубо сколоченной скамеечкой, стоявшей возле розовых кустов. Рядом валялись позабытые перчатки — потёртые, заслуженные. Маленькие, ни одному садовнику не по руке. Видимо, Арика не врала. На самом деле за садиком сама приглядывала. Странное занятие для королевы.
— К сожалению, сегодня розу тебе не подарю. Не зацвели ещё. Видишь, даже бутонов нет.
То ли Её Величество специально подкралась, чтобы аэру ошарашить, то ли сама Кайран слишком глубоко задумалась, но появилась госпожа неожиданно. У Лан все планы из головы выдуло, будто и не было ничего. Элва не то, что на колени не рухнула — реверанс забыла сделать. Поклонилась только. Да и то, сама же и выпрямилась, без всякого разрешения.
— Похоже, мой Грех обманул, — задумчиво протянула Арика, оглядывая просительницу с ног до головы, а потом обратно. На довольный взгляд никак не походил. — Он уверял, что ты полна раскаянья.
— Прошу прощения, Ваше Величество, — Лан снова поклонилась — хоть на это ума хватило. А вот сдержать язык не додумалась. Понесло её. Да ещё обида — едкая, горькая, острая — которой вроде бы и взяться неоткуда, подкатила к вискам. Много её оказалось — шевельнись, на дорожку жгучей жижей выплеснется. — Я не хотела быть непочтительной. Но и вины за собой не вижу. Всё, что сделала, с вами согласовано. Против того, о чём договаривались, шагу не сделала.
— Осмелела? — вздёрнула брови Арика. — Власть почувствовала?
— Какая у меня власть? — усмехнулась Кайран. — Если я и живу только по вашему разрешению.
— Нагло, — оценила королева, — но верно. Советую об этом не забывать.
Её Величество дёрнула полу плаща, словно боялась об аэру испачкаться. Обогнула элву и не торопясь пошла по дорожке. Лан оставалось только за ней следом брести.
— А договорённости ты всё же нарушила, — изрядно помолчав, заговорила Арика не оборачиваясь. — Крепости захватывать тебе не велела. И уж тем более, с этим молодым Натери заговоры плести.
— Какие заговоры?
Кайран даже споткнулась — всё что угодно готовилась услышать, но не это.
— В замок ты к нему ездила? Ездила, — как ни в чём не бывало откликнулась госпожа. — А зачем? Уж не за тем ли, чтобы договориться против меня объединиться, а потом между собой острова поделить?
— Ваше Величество, — горячо начала Лан, которой стало очень жарко. — Я не по своей воле там очутилась и…
— А это ещё доказать надо, — спокойно перебила аэру королева. — На обвинение же в измене вполне хватит. Знаешь, что по закону за это полагается? Могу просветить. Повешение, но не до смерти. Затем вытаскивание внутренностей и сжигание их на глазах у преступника. Хотя многие мои советники считают, будто такая казнь слишком милосердна. Но что поделать? У меня действительно мягкое сердце и многие этим
