Ольга Горовая - Жажда ночи
И в миг, когда вся картина происходящего дошла до сознания Карателя, Рохус впился клыками в его шею, разрывая артерию.
Вампир пил жадно, немало не волнуясь об эстетичности сего зрелища для окружающих. Собственно, Теодорус мог поклясться, что тот, наоборот, стремился сделать процесс максимально отталкивающим для наблюдателей.
Впрочем, как бы он ни старался, до Стефана Рохус определенно не дотягивал в отсутствии манер.
Ярость и гнев вспыхнули в Теодорусе при одной мысли об убитом творении. Но он тут же их подавил, не имея ни малейшего желания давать Рохусу повод зацепиться хоть за какую-то эмоцию.
Тот же — продолжал жадно пить, уже достаточно сильно разодрав горло Карателя, по всей видимости, не планируя оставлять хоть каплю крови в несчастном человеке.
Впрочем, Тео не испытывал жалости.
Он чувствовал, что Лилиана уже преодолела свой страх перед тем, кто столько над нею измывался, или, во всяком случае, нашла в Теодорусе опору для того, чтобы бесстрастно смотреть на отвратительное зрелище. Но ее тонкая ладонь осторожно скользнула в его руку.
Этот жест принес удовольствие Тео.
Он крепко сжал пальцы Лилианы, ласково укутывая ее своим сознанием.
А вот ничтожество у его ног, являющееся сестрой Лили, уже едва сдерживалось от того, чтобы не заорать от страха, наблюдая пиршество вампира.
Такое состояние Мариши не могло не порадовать вампира, хоть он не дал Лилиане ощутить его намерения касательно ее сестры.
— И все равно, — будто бы и не прерывал разговор, Рохус отбросил от себя безжизненное тело. То грузно упало на мерзлую землю, как тряпичный ком. — Эти Карателя, даже вкус своей крови умудряются испортить, — он презрительно покачал головой. — Отвратительный привкус, но ничего, для утоления голода — подойдет.
Вампир достал из кармана белоснежный шелковый платок и тщательно вытер капли крови с лица. На фоне его трапезы, такое действие выглядело нелепо и смешно, но Тео ничего не сказал.
— Я так понимаю, — отбросив платок на мертвое тело своей жертвы, Рохус посмотрел на него. — Что тебе уже не интересен мой ответ на твою просьбу?
Теодорус хмыкнул, нежно поглаживая пальцем внутреннюю поверхность запястья Лилианы.
— Ты с ним слишком медлил, — он пожал плечами.
— Медлил? — Рохус с наигранным удивлением приподнял бровь. — А может быть это ты стал излишне тороплив, мой друг, уподобляясь смертным. С каких это пор — неделя, излишняя медлительность для вампира?
Теодорус криво усмехнулся.
В чем-то его бывший союзник был прав, семь дней — мизерный срок.
Однако, не тогда, когда его драгоценная, хрупкая Лилиана рискует своей жизнью и болью, чтобы вырвать вампира из лап смерти. Не тогда, когда она переносит муку за мукой, заключив контракт с богиней смерти.
В такой ситуации — неделя превращается в вечность.
— Ты был излишне нетороплив, — повторил он, — и не оставил мне выбора.
— Значит, теперь мы по разную сторону? — Рохус не казался обеспокоенным подобной перспективой.
Впрочем, и Теодорус не волновался о подобном.
Он знал, что сделает с новыми союзниками все возможное, чтобы помешать, теперь уже своему врагу, провести ритуал призыва. А пустые волнения были уделом людей.
Потому, лишь пожал плечами в ответ на вопрос Рохуса.
— Хорошо, тогда, позвольте откланяться, — вампир чуть наклонил голову, в явной насмешке над вежливостью. Посмотрев на Маришу, распростертую на снегу между ними, он громко, с издевкой рассмеялся. — Желаю приятного вечера.
С этими словами Рохус исчез так внезапно, словно бы эта встреча не имела никакого значения, но Теодорус знал, что это только начало их противостояния.
— Итак, — отодвинув пока мысли о Рохусе на задний план, Тео опять посмотрел на Маришу. — Расскажи нам, зачем вы пришли сюда в два часа ночи.
Его усмешка стала зловещей.
О, и да, он даже не пытался скрыть это от трясущегося человека.
Женщина скукожилась под его пристальным взглядом. Ее зубы стучали так громко, что не надо было иметь слух вампира для того, чтоб услышать эту дробь. И Древний не сомневался, что не холод виновен том. Он был доволен, что этот, именно этот человек, лежит перед ним, забыв себя от ужаса, обхватив себя руками и боится.
Пожалуй, только одного не хватало — чтобы и отец Лилианы валялся на мерзлой земле в снегу рядом с этой девкой. Но пока и ее было достаточно. За вторым он вернется позже.
Девушка заскулила в ответ на его вопрос.
— Мариша, я нетерпелив, и ты начинаешь меня злить, — его голос звучал тихим, но любому бы стало ясно, что жажда крови кипит в Теодорусе.
Лилиана положила свою голову ему на плечо, однако не стала просить о снисхождении.
Хорошо, ему не хотелось бы обманывать свою Лилию.
— Пока только заступничество Лилианы стоит между тобой и такой пыткой, которую человеку даже страшно представить. Но знаешь, — он умолк на миг, — я не считаю, что ты заслуживаешь поблажки. Так что советую начать говорить.
Тео небрежно толкнул ее в плечо носком туфли.
Мариша опять издала звук, который больше походил на скулеж шелудивой собаки. Впрочем, для Древнего она и была такой. А может, даже более ничтожной тварью.
— Я…, - женщина облизала губы. Очевидно, страх все же развязал ей язык. — Я должна достать кое-что, что похоронили вместе с матерью.
Теодорус почувствовала, как вздрогнула Лили. Ей было отвратительно слышать то, что говорила сестра. Мысль о вероятном мародерстве вызывала в его любимой презрение к ней.
— Как ты можешь, Мариша? — Лилиана выступила из-за него. — Как смеешь поступать настолько ужасно, не давая ей покоя? Оставь ей все, что она имеет. Уверена, вы не положили в гроб ничего ценного.
— То, что я должна забрать, не принадлежит ей! — хрипло выкрикнула ее сестра. — И если не верну эту чертову тряпицу — я нежилец!
— Не думаю, что так или иначе, ты сможешь еще причислять себя к этой категории, Мариша, — Тео задумчиво смотрел на вершины крестов могил, словно предмет разговора абсолютно не вызывал его интереса.
Однако это не было правдой. Множество вопросов появилось в голове вампира, но он не торопился.
— Что это за… тряпка? — он перевел глаза на девушку у своих ног. — И кто приказал тебе достать ее?
— Я не знаю, чем эта трухлявая тряпка так важна, честно. Поверьте мне, — Мариша немного приподнялась, опираясь о землю локтями, и попыталась подползти ближе к ним. Очевидно, она думала, что сможет их разжалобить.
Подобная наивность рассмешила Древнего.
— Кто потребовал от тебя ее вернуть? — он оттолкнул женщину ударом уплотненного воздуха, не желая даже ноги марать о такую мразь.
