Дарья Кузнецова - Симфония для пяти струн (СИ)
— Я всего лишь курьер, у меня к нему письмо, — она вновь улыбнулась уголками губ.
— Интересно, а в Руке Возмездия вообще есть сотрудники-люди? — со вздохом поинтересовалась я. Она проследила за моим взглядом, вцепившимся в её пальцы, и рассмеялась, вытягивая ладонь перед собой. Смех оказался неожиданно резким и неприятным; в нём скользили тона, граничащие с ультразвуком.
Для разнообразия, не иначе, у рыжей была вполне человеческая гармония, но зато наблюдались отличия внешние: концы пальцев венчались узкими острыми когтями, чёрными и хищно поблёскивающими.
Ответить на мой вопрос она не успела, если вообще собиралась. В кухню вошёл Карт и замер, едва переступив порог, настороженно разглядывая незнакомку. Она одним порывистым движением поднялась со стула, оборачиваясь лицом к следователю и впиваясь в него изучающим взглядом. Через какое-то мгновение игры в гляделки удовлетворённо кивнула и сообщила.
— Тар Аль, у меня для вас послание от Указующего, — в два шага преодолев разделявшее их расстояние, она протянула мужчине небольшой конверт. Он неопределённо хмыкнул и послание взял, одновременно отходя от двери. Та послушно распахнулась на улицу, выпуская загадочную посетительницу.
— Карт, когда увидишь тара Айка, узнай у него, пожалуйста, что это за существо? — вздохнув, обратилась я к синеглазому.
— Существо?
— Угу, — я снова печально вздохнула, сокрушаясь не то о собственной бестолковости, не то о непонятности и запутанности окружающего мира. — Не человек она, а кто — не знаю, — пояснила я. Карт рассеянно качнул головой и разорвал конверт, извлекая на свет сложенный лист бумаги. Не двигаясь с места, мужчина погрузился в чтение, а я перевела взгляд на собственную кружку.
Нет, определённо, всё здорово переменилось за последнее время… вот уж права была тётя Аея, перемены — на всю катушку! Не в окружающем мире, к счастью; только во мне. Узнать бы ещё, что стало первопричиной этих перемен? Гадание? Смерть в переулке той несчастной женщины, чьё имя я так до сих пор и не узнала? Синеглазый ветер перемен, вихрем ворвавшийся в мою размеренную жизнь?
— Ну, что пишут? — полюбопытствовала я, когда Карт аккуратно сложил лист, убрал обратно в конверт и подошёл к столу.
— Айк уже знает откуда-то о моём чудесном исцелении и просит по возможности скорее вернуться к работе. Кажется, ему всерьёз неймётся.
— Ясно, — протянула я, тщетно пытаясь скрыть разочарование. — Пойдёшь сейчас?
Он медленно кивнул, задумчиво разглядывая меня, потом вдруг скривился и махнул рукой.
— Да ну его в Хаос! Ничего срочного не случилось — значит, переживёт. В конце концов, мы и так друг друга почти не видим, и уж хоть один день можно провести нормально!
— Но ведь это временно, пока мне угрожает опасность, — машинально возразила я, посчитав нетактичной демонстрацию охватившей меня бурной радости.
— А, то есть, я могу идти? — иронично вскинул брови Аль.
— Не надо! — тут же пошла на попятный я. — А то я в одиночестве тут скоро умру со скуки. Сяду в библиотеке, и ещё через неделю-другую пущу там корни, — пожаловалась я.
— Вот уж этого точно делать не стоит. И, может, мы не будем сидеть дома, пусть и вдвоём? Тебе же наверняка хочется прогуляться.
— Хочется, — отрицать очевидное было глупо. — А можно?
— Ну, надеюсь, я всё-таки сумею тебя защитить, — улыбнулся он. — Только вот… — он запнулся, явно пытаясь подобрать слова. Я тут же насторожилась: мало ли, вдруг существуют какие-то невероятно сложные и важные условия, которые непременно надлежит выполнить. — Я никогда в жизни не ухаживал за девушками; может, ты просветишь меня, как это положено делать?
Я фыркнула со смеху.
— Я, в общем-то, тоже не специалист. Но, думаю, мы как-нибудь разберёмся! — уверенно сообщила я. — Знаешь, что я хочу? Давай сходим в театр? — я с надеждой воззрилась на следователя. — Я так давно там не была, что мне совершенно нет разницы, что именно смотреть.
— Учитывая, что я там в принципе никогда не был, стоит попробовать, — рассмеялся он.
Примерно через полчаса стало ясно, что ни в какой театр мы сегодня не попадём. Не случилось ничего страшного; просто я внимательно пригляделась к своему спутнику, и поняла, что в театре нам делать нечего.
Карт с таким интересом и удивлением воспринимал то, что мне казалось простым и естественным… создавалось впечатление, что он впервые в жизни приехал в город. В такой ситуации тратить время на какую-то, пусть даже самую лучшую, театральную постановку казалось кощунством. Сам Аль невнятно пробормотал, что да, действительно, гулять раньше по так любимым мной улочкам ему не доводилось, и вообще он всё больше по нижним ярусам путешествовал, и исключительно по рабочим вопросам.
Целый день мы неспешно бродили по Городу, взявшись за руки. Узкие улочки образовывали огромный запутанный лабиринт, легко ориентироваться в котором мог только местный уроженец или человек, проживший здесь долгие годы. Они пересекались и сливались, образуя маленькие садики и площади, чтобы через два десятка шагов снова разбежаться в разные стороны и не встретиться уже никогда. В двух шагах от людной и довольно широкой улицы можно было наткнуться на тёмный тенистый переулок, в котором царили прохлада и тишина. Я рассказывала какие-то смешные или просто необычные истории, связанные с этими местами — из своей ли жизни, или услышанные когда-то от кого-то легенды. Как оказалось, подобных историй было неисчерпаемое множество, а через некоторое время я поймала себя на том, что пересказываю истории, которых, кажется, никогда и не слышала прежде, будто сам Город шептал мне на ухо.
А ещё мы целовались. И это тоже было совершенно чудесно, и с каждым разом мне нравилось всё больше и больше. Я даже совершенно перестала стесняться, перестала обращать внимание на случайных прохожих, — не только гипотетических, но и реально существующих. Губы горели, щёки пылали; но не от смущения, а от удовольствия, и я не переставала удивляться, как много я пропустила в жизни.
Когда мы (а, точнее, я) уставали идти, останавливались дать отдых ногам где придётся: на скамейках в скверах, за столиками в многочисленных маленьких кафе, чтобы перекусить и выпить чашечку кофе.
Естественно, я не удержалась от того, чтобы сводить Аля в самую любимую мою кофейню к тёте Аее.
— Здравствуй, Ау, — поприветствовала меня улыбкой женщина из-за стойки. Утро давно кончилось, а до заката, времени завсегдатаев, было ещё далеко, и сейчас здесь присутствовали лишь подобные нам праздношатающиеся гуляки и приезжие.
