Практика по брачному контракту. Магия не пригодится! - Ольга Дмитриева
– Не пытайся ничего от меня скрыть!
– Не буду, – вздохнул Эдвин. – Ты и сама поняла, что это, верно? Ты много знаешь о риспи, а еще книги просила…
– И я их все прочла, – ответила я, приподнимаясь на локте. – Но кое-что мне рассказывала мама. О том, что риспи не прощают тех, кто убил их сородича. А те, кто убил особенно высокопоставленного риспи, получают… метку. Это она? Проклятие риспи, которое передается через поколения? Что случилось в твоей семье Эдвин? Кажется, в прошлый раз ты рассказал мне не все.
– Я не углублялся в детали, – признался ректор, перекатываясь на спину.
Он притянул меня к себе на грудь. Даже после того, что было между нами, это заставило меня трепетать. Эдвин пропустил между пальцев прядь моих волос и неторопливо заговорил:
– Ты уже прочла легенду в этой детской книжке, верно?
Я шевельнула головой в знак согласия, устраиваясь в его объятиях.
– Мой предок и правда убил риспи, когда стал хозяином этих земель. Я уже говорил тебе.
– Проблема в том, что это был за риспи? – догадалась я. – Ты умолчал об этом?
– Да. Он убил супругу Унэгэна. Именно ее по легенде спас основатель Хэлмилэна. А рожденные ей лисята – Кицу и Куми. Они мстят людям за мать и не знают пощады. А еще не приемлют любовниц отца и убивают их щенков.
Он помолчал и дал мне возможность переварить эту новость.
– Тогда… при чем тут Сулаки и замужество?
– Жители города испугались гнева риспи и предложили людям и духам заключить новый договор. Моего предка терзало проклятье риспи – такая же рана, только во много раз больше. И он согласился. Чтобы заключить новый договор, старший сын Сильвиуса Рокфосса должен был взять в жены одну из дочерей Унэгэна. Неслыханное дело – союз человека и риспи.
Я нахмурилась:
– Одну из дочерей – это Кицу или Куми? Но как тогда…
– Ни одна из сторон не пожелала соблюсти условия. Вместо дочери Унэгэн подсунул лишенную силы, изгнанную риспи – Сулаки. Но Сильвиус тоже не пожелал исполнить договор. Брачный ритуал так и не был совершен, как подобает, и женой его сына стала другая.
– Риспи тоже обманули? – удивилась я. – И что было дальше?
– Договор был скреплен магией. А магия не прощает попыток ее обойти. Обман ударил по обеим сторонам. С тех пор, пока у одного из мужчин рода есть жена, риспи не могут переходить реку. Сулаки за свой обман связана договором и обликом. Днем она лисица, практически лишенная магии, а ночью – мстительная девица. И она стала проклятием Рокфоссов и платой за несоблюдение договора. Ночью власть в имении принадлежит Сулаки. Большая часть дома закрыта для нее. Во дворе она имеет право убивать. Именно она убила всех твоих предшественниц.
Несколько минут я лежала молча, глядя в пустоту и пытаясь сопоставить факты. А затем обескураженно проговорила:
– Погоди… Но ведь я тоже дочь Унэгэна. И ты взял меня в жены. Это даже лучше, чем все остальные варианты, почему договор не действует?!
– Это нам предстоит выяснить, – серьезно сказал Эдвин. – Думаю, мне придется самому подняться на эту гору и узнать, в чем же дело. Заодно принесу ту штуку, которую хочет получить Лоуэлл.
Мне эта идея совсем не понравилась, и я робко предположила:
– Может, после того как мы… – тут я смутилась и проглотила слова. – … Риспи не смогут переходить реку?
– Посмотрим, – ответил Эдвин.
Но по его тону стало понятно, что в такой исход мой супруг не верит.
Наш разговор был прерван настойчивым стуком в дверь. Я инстинктивно сжалась, хотя сейчас находилась в объятиях официального супруга и в этом не было ничего предосудительного.
Эдвин подошел к двери и крикнул:
– В чем дело?
Блеяние служанки я не разобрала. Но ректор ответил:
– Сейчас будем!
А затем повернулся ко мне и сказал:
– Лоуэлл. Встречусь с ним, и поедем домой. Собирайся. Прикажу подать завтрак в комнату.
Пока Эдвин разбирался с докладами стражи и последствиями событий ночи, я успела позавтракать. К моему удивлению, после этого пришел посыльный от Марианны. Эдвин успел отправить ей весточку, и мне торжественно вручили сверток. Внутри оказались юбка и блузка взамен сгоревшим.
В них я и отправилась домой. Платье после того, как я посидела в подворотне рядом с раненым Эдвином, нуждалось в чистке.
Всю дорогу домой я дремала в карете. Вечер умотал меня гораздо больше, чем я думала. Как только мы прибыли в имение, Эдвин отправился к матери. А я дождалась, пока он уйдет, и выскользнула из дома. Калитка в дальнем конце двора манила. Я старалась не смотреть в центр поляны, где набирала силу неприятная мне магия цветов. Больше всего мне хотелось увидеть Кетту и расспросить его о горе. Лисенок не заставил себя долго ждать. Черная тень выскользнула из-за кустов, и через мгновение передо мной снова стоял мальчик. Он поморщился:
– Пахнешь им вся…
Я сразу поняла, что он имеет в виду Эдвина, и смутилась.
– Как дела? – спросила я, пытаясь скрыть неловкость.
Кетту неопределенно пожал плечами и спросил:
– Пользовалась силой? Что-то случилось?
– Да так, ерунда, – отмахнулась я.
Помимо рассказов Эдвина у меня на уме вертелось задание Лоуэлла, и начала я с него:
– У меня есть к тебе пара вопросов. Расскажи мне о круглой поляне с разноцветными камнями, в центре которой есть нечто…
– Поляна? – удивился Кетту. – Какая поляна?
– Если подняться по течению ручья, который стекает с горы… – объяснила я. – Там должна быть такая поляна.
Но мальчик продолжал озадаченно молчать, и в мою душу закрались подозрения. Неужели Лоуэлл обманул меня?
Глава 32. Выбор
Кетту уверенно произнес:
– Там нет такой поляны, Лина. Ни на правом берегу этого ручья, ни на левом.
Несколько мгновений я удивленно хлопала ресницами. Я ждала подвоха, но такое… То есть Лоуэлл послал меня на несуществующую поляну за каким-то несуществующим предметом? Для чего? Мотивы главы “гончих” стали еще более туманны. Пока я пыталась сообразить, о чем еще спросить Кетту, за спиной раздались шаги. Мальчик мгновенно обернулся лисом и оскалился. К
