Марина Рыбицкая - Девять с половиной

   – Выполняй, – обреченно позволил муж, прислонясь лбом к моему лбу.

   Когда мы обоих радетелей о моей телесной целостности и здоровье с грехом пополам вытурили, солнце поднялось еще выше и стало ощутимо припекать. От узких полосок слюды потянулись солнечные зайчики. В купальне стало светлее.

   Нетерпеливый Агилар, которого мне с трудом удалось удержать от казни надоедливой компании, уже давно стоял раздетый до штанов (Саид мигом подсуетился, чтобы уменьшить его раздражение, и сейчас торопливо протягивал ему стеганый шелковый халат). Ширин была изгнана в коридор под крики: «Сам быстрее все сделаю!» – и ревнивые взгляды в сторону моих доверенных лиц. Правда, не так скоро, как ему хотелось.

   Ладно еще Саид… он мужчина все-таки, хоть и чисто теоретически. Но, по-моему, Агилар уже и к Ширин начал меня ревновать! Вон как сверкал глазами, которые из сине-стальных стали почти черными, в ее сторону! Казалось, еще мгновение – испепелит!

   – Так ты никуда не доехал? – полюбопытствовала я, пока тут колготились Саид и Ширин.

   – Почему? – спокойно сказал Агилар. – Доехал и даже решил все вопросы. – Кривая усмешка и короткая пауза. – Скажу по секрету: не совсем так, как мечтала моя почтенная матушка…

   – А как? – проявила я несвойственное мне любопытство.

   – Видишь ли, – замялся он. – Мне кажется, мое состояние и должность для тебя не столь важны…

   – Короче, – нахмурилась я, подозревая очередную неприятную каверзу.

   – Ты сможешь жить в доме, гораздо меньшем, нежели этот дворец? – прямо спросил Агилар, отводя глаза.

   В чем дело? Мне показалось или его гложет стыд?

   – Еще короче, – раздула я ноздри.

   – Мне пришлось отказаться от должности, – как в холодную воду бросился мой мужчина. – Я подарил этот дворец визирю как откуп за расторгнутую договоренность, и…

   – И?.. – Мне не понравилась заминка, что-то неправильным в его поведении показалось. Каждое слово из мужа приходилось буквально выдавливать, будто под пыткой.

   – И, согласно высочайшему приказу, мне нужно будет через два дня уехать на границу, чтобы возглавить местный гарнизон, – с отчаянием в голосе признался Агилар. Скупо пояснил, каменея лицом: – Я жив и свободен, но в опале до конца дней своих без права посещения столицы и крупных городов.

   – Одному?! – еще сильнее нахмурилась я. С нотками зарождающегося гнева, подавляя в себе рычание: – Уехать без меня, одному?!

   Сразу захотелось чьей-то крови. Много!

   – Там опасно, – сжал челюсти Агилар, становясь предельно серьезным. Нежно погладил меня по плечу, словно маленькую девочку утешал. Повторил: – Очень опасно. На границе идут постоянные стычки с кочевыми племенами, и тамошний сосед, владыка Хунира, – наш враг.

   – Очень опасно – это в твоем гареме! – весело фыркнула я, обвивая его шею руками. – Настоящий гадючник! Кобрятник! Эфник! Э-э-э… серпентарий!

   Агилар робко улыбнулся. Но больше всего мне сказали полные счастья глаза.

   – А очень-очень… я бы сказала, смертельно опасно – это рядом с твоей драгоценной мамочкой! Жить с ней – все равно что в пещере, полной скорпионов и змей. – Я прижалась к сильной мужской груди: – Так что я с тобой хоть на край света…

   Меня стиснули в объятиях до посинения и вылезших из орбит глаз.

   – Я не смел надеяться, что ты согласишься, – сбивчиво сказал Агилар. – Мне больше нечего тебе предложить. Все мое состояние уйдет на откуп нашей свободы…

   – Погоди, постой, – с усилием разжала я его руки. Взяла в ладони родное лицо и поймала его лихорадочный взгляд: – Меня волнует только твое душевное состояние. И если ты предложишь мне себя, то это предел моих мечтаний. Это самое ценное, самое важное и главное, что мне от тебя нужно.

   – Я люблю тебя, Амариллис, – сказал тихо мой мужчина, обдавая меня теплом своего чувства. – И все за это отдам.

   – Я выйду за тебя замуж, – улыбнулась я, ощущая в груди зарождающийся свет, в котором так долго не могла признаться даже самой себе.

   – Завтра, – сказал Агилар, обхватывая мое лицо так же, как я его, и поглаживая щеки большими чуткими пальцами. – Завтра мы дадим друг другу брачные клятвы.

   – Завтра я предъявлю на тебя свои права, – сыто пообещала я ему, наклоняясь к его губам. С явным намеком: – А сегодня вспомни, что у тебя есть обязанности…

   Говорят, что любви все возрасты покорны. Возможно. Но вот покорна ли всем возрастам любовь?

 Амариллис

   И Агилар вспомнил обязанности, но совершенно не те, на которые я намекала. Все же мой муж… странно и непривычно как-то слышать это слово – мой будущий муж проявил себя как сверхзаботливый. Я и сама не ожидала.

   – Жонман, тебе нужно поесть.

   – Не хочу, я устала. – Не буду же я ему объяснять, что пресыщена его эмоциями и кровью врагов! Меня никто с такими заявлениями не поймет!

   – Надо.

   У него мелко тряслись руки, скулы сводило от желания, но Агилар сначала собственноручно накормил вкусностями, бережно вкладывая мне в рот каждый кусочек и попутно перехватывая что-то сам. Лишь потом, омыв и вытерев узорчатым полотенцем ладони и лицо, он позволил себе притянуть меня поближе и заглянуть в глаза:

   – Сегилим…

   И я растаяла в грозовой синеве.

   Он коснулся кончиками пальцев моей скулы и нежно провел ими вниз, легко касаясь ключиц и очерчивая декольте. Медленный жар стал распространяться по моей коже, заставляя изнывать от жажды любви. Сразу как-то позабылось о том, что совсем недавно я вдоволь наелась эмоциями ужаса врагов, исчезла память о щедром завтраке… Изнутри меня пронзал особый голод – жгучая, жизненно важная потребность в моем сероглазом мужчине.

   По-моему, с ним происходило что-то похожее… Но Агилар и тут остался верен себе. Он сунул мне в руку чашку со знакомой розовой жидкостью:

   – Выпей!

   Я отрицательно замотала головой. К чему это? Он сам, один его внешний вид действуют на меня почище всякой любовной отравы, которую только придумало человечество.

   Агилар был серьезен и настойчив:

   – Прошу! – Вздохнув, неохотно признался: – Нафасим, я так сильно желаю тебя… у меня совсем нет сил на прелюдию. Боюсь повредить тебе… Умоляю, выпей.

   Немигающий взгляд красивых глаз подействовал на меня сильнее, чем дудочка факира на кобру. Правда, шататься из стороны в сторону побоялась: мало ли, вдруг голова закружится, – зато горьковато-сладкую водицу выхлестала как миленькая, сама не заметила когда. И счастливо расслабилась в объятиях любимого человека. Да я бы сейчас точно так же под этим взглядом съела, понюхала, выкурила и заглотила любую дрянь: яд, толченое стекло – лишь бы он на меня так еще смотрел!