Марина Рыбицкая - Девять с половиной

   Вырываться не стала, но как только он в очередной раз сложил из меня какую-то особо хитрую композицию, напряженно вскрикнула, с немалым удовольствием наблюдая, как будущий супруг начал суетиться, развинчивая меня обратно и восклицая:

   – Как ты? Тебе не больно? Я тебе ничего не повредил?

   А зачем щекотал и выкручивал, спрашивается? Чтобы показать – его, мужское, сверху? Ну так сверху, я ж не против. Меня такая диспозиция вполне устраивает. Я люблю ярко чувствовать переживаемые партнером эмоции. Если ему так больше нравится – пусть: ему больше радости – у меня полнее и насыщеннее удовольствие, сытней еда и ее меньше нужно.

   Но испуганный Агилар обращался со мной теперь будто с фарфоровой статуэткой.

   Я мигом заскучала. Шайтан! Нет, так мы не договаривались! Он меня с кем-то путает! Его страх сделать мне больно перекрыл страсть и нежные чувства. Не годится.

   – Агилар, если будешь так слабо меня любить, найду кого-то еще, – в шутку пригрозила.

   Выскользнув из объятий дорогого ревнивца-питона, у которого после моей фразы отнялся дар речи и прорывалось только змеиное шипение, я решительно устроила своему мужчине медленную сладкую пытку, двигаясь о-очень плавно.

   Это я удачно меру воздействия подобрала. В самый раз.

   Мой любимый при таком раскладе долго не продержался, сразу вышла на поверхность хищная сторона натуры – и вот я уже лежу на спине, туго спеленатая его руками и прижатая к простыням могучим мужским торсом:

   – Моя! Слышишь! Никогда! Никому не отдам! Жизнью клянусь!

   А потом мы ели сладкую халву, угощались кисленькими рубиновыми зернышками граната и пили по глоточку легкое розовое вино. Время летело незаметно. Объятия сменялись поглаживаниями, а те – бесстыдными поцелуями.

   Мы исступленно-настойчиво исследовали тела друг друга, узнавая каждую пядь, каждую косточку. Не знаю, что произошло, но все это время мой партнер почти не уставал, и я молча возносила хвалы Творцу в благодарность за то, что мне достался столь страстный и неутомимый мужчина.

   Я честно пыталась открыть рот, чтобы задать несколько вопросов, которые, как мне казалось, нужно было выяснить. Но на мои, замечу – вполне невинные, расспросы он слегка смутился и сделал вид, что занят, быстро затыкая рот поцелуем. Привешивал на уши, грудь, шею и тонкую талию массу звенящих украшений. Даже на ноги золотые бубенцы цеплял.

   Несколько раз Агилар отлучался к двери и шепотом давал какие-то указания Саиду. О чем именно, я не слышала, но догадывалась. Потом возвращался и…

   Он словно не мог насытиться. Мне казалось, его раздирают страх и тревога, но, как истинный мужчина, он не мог позволить себе поделиться ими со слабой женщиной и поэтому переводил их в плотскую чувственность. Переплавил в секс. В целый океан секса.

   Мням! Какой это был десерт – самый лучший!

   Что ж… мне грех жаловаться. С таким мужчиной я никогда не буду голодать. Мало кто из ныне живущих способен дать женщине столько любви. Агилар мог. После серии подобных заплывов с краткими перерывами на отдых я внезапно прозрела и поняла, зачем будущему мужу понадобился когда-то гарем.

   Ни одна нормальная женщина не выдержит такого напора. По моим оценкам, понадобится хотя бы десяток одалисок. Неудивительно, что дамы за него в гареме передрались, словно весенние кошки. Я сама первая на очереди! Не подходи – зашибу! За него глотку порву. МОЕ!

   А пока под звон драгоценных монист я растворялась в любимом человеке и растворяла сама его внутренние глубинные страхи, ожесточенную тревогу и скрытую печаль. И пусть у меня нет отца-визиря и я не ношу за спиной богатого приданого, но у меня есть нечто гораздо более важное – нечеловеческие силы и способности. И все это к его услугам. Всегда.

   Потому что не только я принадлежу ему, его рабыня и госпожа, но и Агилар – мой раб и господин, отданный своей волей и трижды повенчанный со мной кровью. Мой. Навечно мой.

   Мой!

   К вечеру в нашу спальню заявились со странно блестящими глазами молчаливые слуги, двигаясь так, словно каждого переехала тяжело груженная арба.

   На мой вопрос: «Что случилось?» – они почему-то мялись, смущались, начинали неразборчиво блеять и дружно краснели.

   Но тут пришли Саид с Ширин, тоже разрумянившиеся и смущенные. Я спросила их тоже. И услышала в ответ:

   – На нас свалился день святой Ишарис, который случается один раз в году.

   Я была заинтригована:

   – Что же это за день такой?

   Саид с мечтательной улыбкой отвернулся, Ширин покраснела, а слуги – так те просто побагровели. Даже скулы моего мужа окрасил легкий румянец, пробиваясь сквозь смуглую кожу. Не поняла, что же я такого у них спросила?

   Ширин подошла, склонилась к моему уху и… развеяла шепотом все сомнения. Я нервно закашлялась, в свою очередь смущаясь и краснея. И было отчего!

   Оказывается, мои расчеты на выветрившееся зелье ни капельки не оправдались. Слишком много, видать, той гадости досталось. Итак, на этот раз с нами пировал весь город! Без исключения. Даже невинные девы. Никого не пропустила дикая стихийная сила.

   В стенах города творился та-акой срам… сплетничать будут еще лет сто, наверное.

   Улицы опустели. Базар и лавки позакрывались. Центр города обезлюдел, переживая волны нашего экстаза. Гаремы поразбегались. Кошмар!

   Н-да-а, натворили дел. Чую, на будущий год населения в городе ощутимо прибавится. Бедный визирь, теперь ему после нас с этим происшествием год разбираться.

   Я замотала головой вслед своим мыслям. Нет, не бедный! Этот гад пытался забрать у меня Агилара, а когда не смог, ограбил и раздел его догола! Хмыкнула, успокаиваясь: так ему и надо! Не мужу – визирю, само собой разумеется. Пусть разгребает. А мало покажется – пару разиков приедем в гости инкогнито!

   И с нежной улыбкой нахально сообщила прислуге:

   – А мы та-ак утомились… весь день проспали и ничего этого не застали. Какая жалость!

   Слуги удивленно подняли головы, а Ширин и Саид смущенно закашлялись. Ага! Так и есть, подслушивали. Но поскольку перечить господам мои доверенные лица побоялись, то и сохранили опасное знание при себе.

   Для некоторых чужая спина воспринимается как мишень. Нет ножа – вонзают зубы.

 Амариллис

   Я проснулась глубокой ночью от странных, мелодичных звуков. Тихо выскользнула из кровати, стараясь не разбудить утомленного Агилара, и вышла в сад.