Академия для наследников - Анастасия Ольховикова
– Одна рабыня Ласотара составит компанию другой! – противно захихикал мелкий демон, после чего пассом руки с использованием магического замка распахнул дверцу камеры, вталкивая меня внутрь. – Жди своей очереди, светлая! А то эта милашка скучает в одиночестве, пока ее не выставляют на торгах.
Я упала на колени, зашипев от боли, когда проехалась кожей по песочному покрытию, и с ненавистью взглянула на обидчика. Тот захихикал снова и, помахав мне рукой, покинул огороженную часть шатра. Сил сопротивляться не было, так что мне не оставалось ничего иного, кроме как попытаться устроиться на поверхности и опереться на прутья клетки. В мыслях царил хаос, вызванный неожиданным перемещением. Оценивать здраво поступок Ласотара я не желала, пусть и видела в нем зерно рациональности. Я ведь собственноручно и по доброй воле решила делиться с Дарием энергией, пусть она и шла через Таоришу. Это было целиком и полностью мое решение. И все же… до чего же трудно было мириться с тем, что он и меня посчитал врагом! Вместе с последними мыслями я невольно сосредоточила внимание на второй девушке в камере. Как, интересно, содержат здесь рабынь Ласотара?
Она не подавала признаков жизни. Во всяком случае, неподвижно сидела в углу, прикрыв глаза, и даже не пошевелилась, пока меня вталкивали в клетку. Я отметила худощавость фигуры, облаченной в минимум одежды, представленной довольно откровенным лифом из прозрачной ткани в несколько слоев, расшитом по краям камнями, и юбкой до колен с разрезами по бокам до самого пояса, которая практически ничего не скрывала. Неужели это был комплект рабынь на рынке для осмотра? Это что, для большей привлекательности делалось?
Девушка обладала красивым лицом, и даже впалые щеки не могли испортить впечатления. Кожа ее похожим на Аини образом намекала на оттенок стихии, подвластной хозяйке. Светло–розовый цвет дал мне понять, что передо мной демон Огня. Ярким тому подтверждением были длинные вьющиеся волосы соответствующего оттенка. Интересно, чем она не угодила Ласотару?
– А ты сюда какими судьбами? – словно услышала девушка мои мысли. Неожиданно глубокий для истощенного на вид организма голос заставил волоскам на моей коже подняться – настолько сильный трепет охватил тело при первых звуках, издаваемых незнакомкой. Дева Огня, мигом располагающая к себе? Не иначе, я имела дело с суккубом…
– Делилась жизненной силой с внуком главного врага Ласотара, – просто ответила я, и не надеясь, что меня поймут правильно. Однако девушка удивила – и вместе с тем вложила еще один элемент в непонятную мозаику моей жизни:
– А я вот уже двадцать лет расплачиваюсь за то, что по неосторожности подарила кровь Дюрэю Маерийскому.
От неожиданности заявления я с шумом выпустила воздух, в немом удивлении воззрившись на девушку. Моя реакция заставила ее приподнять одно веко, а затем и раскрыть глаза полностью.
– Так это была ты! – потрясенно заявила я. – Ты дала Дюрэю возможность питаться от других за счет энергии любви!
– Как я, оказывается, знаменита, – усмехнулась девушка, снова прикрывая глаза. – Да…хорош был король. Умело обвел вокруг пальца. Прикинулся жертвой ненавистного водного демона, а потом вымолил несколько капель моей крови. Знала бы я, что потом придется терпеть на себе гнев Ласотара, сто раз бы подумала, прежде чем в постель Дюрэя ложиться.
Я невольно зарделась от чужих откровений, и девушка хмыкнула:
– Не тебе стесняться страсти – ты ее уже испытала, причем взаимно.
Последние слова повергли меня в еще больший трепет, стоило только подумать о том, когда именно я испытала эту самую страсть. Стоило расслабиться, стоило лишь воскресить в памяти образ Гейла, я почувствовала, что теряю самообладание. Ведь больше всего на свете сейчас мечтала сжаться в комочек и поверить, что это не со мной. Нет, я не могла допустить слабины: если уж оказалась в ситуации, когда могла открыть все тайны, связанные со своим прошлым, нельзя было упускать возможность.
– Чем для тебя обернулся гнев Ласотара? – переводя тему, спросила я. – Почему ты на рынке так долго?
Девушка горько усмехнулась:
– Хочешь узнать о своей дальнейшей участи? Работа тут непыльная: раз в неделю нужно выходить на всеобщее обозрение и показывать откровенный танец. Кто–то из зрителей может попросить тебя раздеться – ты не в праве отказать в желании, он платит за твое выступление. Кто–то может заказать несколько часов с тобой – ты не можешь сказать «нет», потому что, благодаря Ласотару, больше не владеешь свободой воли. Есть и такие, кто покупает выступающих на арене девушек – но их мало, очень мало. Никому не понравится испорченный товар.
– Как это бесчеловечно, – прикрыв рот рукой, прошептала я.
Девушка лишь горько усмехнулась:
– Есть среди них один особенно мной любимый, из воздушников: он платит за ночь со мной и после жаркой любви, которую требует благодаря моему дару, начинает изрезать тело тонким острием своего кинжала. А потом пьет кровь, пока я не ослабну настолько, что перестаю воспринимать действительность, и отдает тому слабохарактерному ничтожеству, что привело тебя сюда. Как хорошо обладать быстрым исцелением организма – к утру все мои раны благодаря особенной методике неглубокого нанесения затягиваются, и все вокруг думают, что слабость моя от искусности любовника. А я с ужасом жду каждого нового дня танца и ненавижу его имя всеми закоулками души. Кто знает, быть может, сегодня мне повезет выйти на сцену и вернуться сразу после выступления?
– Не уверена, что Ласотар знает о том, что происходит с его рабыней, – несмотря на усилившуюся тошноту, я встала на защиту водника.
– Ласотар вообще ни о чем не знает, когда дело касается его святой мести, – зло сплюнула девушка. – Но когда он лично приволок меня сюда, сказал лишь одно: «Пусть она поймет, каково это – находиться в постели с убийцей».
– Святая Жизнь… – непроизвольно вырвалось у меня, и девушка понимающе улыбнулась:
– Так ты магичка? Только магички с примесью дикой крови взывают к главенствующей стихии. Ты станешь украшением вечера, когда до тебя дойдет очередь.
Стоило ей произнести последние слова, как со стороны выхода из шатра снова раздался шорох, и к нам вернулся все тот же мерзкий карлик. Он с вожделением смотрел
