Спящие Боги Селевра - Олеся Владимировна Стаховская
– До чего же вы складно изъясняетесь, барышня! Я заслушался было. Отродясь не слыхивал, чтоб благородные мамзельки так богов костерили. Жаль, грамоте не обучен, непременно записал бы.
– Много вы на своем веку благородных мамзелек встречали, сударь? Сдается мне, они редкость в этих краях.
Парень развеселился:
– Ваша правда, барышня, вы, почитай, первая. Да и сударей здесь днем с огнем не сыскать. Все больше простые мужики да каторжные. А у вас случилось чего?
– Случилось. – Тали кивнула в сторону коня.
– Охромела кобылка ваша?
Жеребец наградил крестьянина недобрым взглядом. Тали с трудом сдержала усмешку.
– Да. Перековать надо. Нет ли здесь поблизости кузнеца?
– Как не быть, есть конечно. Вон там. – Парень указал в сторону села. – Забирайтесь ко мне, довезу. Лошадку вашу только привяжу.
– Я сама. Норов у него больно крут. Чужих не подпускает.
Тали привязала коня к телеге и забралась на козлы.
– Как вы, барышня, в нашей глуши оказались, да еще одна-одинешенька? Таким, как вы, вроде не положено без спутников странствовать.
– К мужу еду. А что без сопровождения, так я по тракту с обозом шла. Он в соседнее село повернул. Мне уже немного оставалось, да конь подкову потерял. Это же Лихоборы там?
– Они самые. А муж ваш, стало быть, из наших краев родом? Странно, не встречал я в Лихоборах никого, кто бы вам в мужья сгодился.
Тали лишь пожала плечами, оставив вопрос без ответа. Но парень не думал успокаиваться. Очевидно, жизнь не радовала его яркими событиями, поэтому любое новое лицо среди собственного унылого существования, любая новая история о хитросплетениях чужих судеб были для него сродни выступлению бродячих артистов. Давали возможность отвлечься от монотонности сельской жизни. Или просто болтливый попутчик попался, который, будь на месте Тали какой-нибудь крестьянин, обсуждал бы с ним урожай репы и цены на овес. Но телега на ходу, везет в нужную сторону, и на том спасибо.
– Нет, нету вашего мужа в Лихоборах, – сам ответил на свой вопрос парень. – Уж не к каторжному ли вы едете?
Тали нехотя кивнула.
– Ну дела! Такая красавица – и к каторжному! Это ж какая любовь должна быть?
Тали скрипнула зубами. Она уже пожалела, что согласилась принять помощь. Лучше бы грязь месила, чем откровенничала с первым встречным. Не настолько уж она и барышня, не размокла бы. Спасибо Амрольду, в свое время она по такой грязи вдоволь на пузе поползала.
Возница все не унимался:
– А может, вы с бумажками на развод к мужу-то едете? Говорят, жрецы позволяют браки расторгать, если один из супругов сослан на рудники и срок ему большой дали. Не по-людски это, конечно. Но вы женщина молодая, красивая, незачем вам жизнь портить. Может, еще найдете кого получше.
Тали оставила эту версию без подтверждения, как и все последующие. Фантазия у парня была такая, что хоть сейчас романы пиши. Детективные. Жаль только, грамоте он не обучен.
Телега меж тем въехала в заваленный разнообразным ломом сельский двор с бревенчатой избой и широким сараем, в котором, по всей вероятности, располагалась кузница.
– Ну вот и прибыли, барышня. Сейчас я кузнеца кликну. – И заорал, да так, что Тали едва с телеги не свалилась от неожиданности: – Митек! Митек! Выходи! Работа есть!
В дверях сарая показался высокий широкоплечий мужик в потрепанной домотканой рубахе, засаленных штанах и заляпанных грязью высоких сапогах. Густая борода его была неровно подстрижена, отросшие до плеч светлые волосы в районе лба перетянуты веревкой. Мужик мял в руках грязную промасленную тряпку. Он бросил на прибывших тяжелый взгляд исподлобья.
– Чего блажишь? Запил Митек. До завтра точно не проспится. Я за него.
– А, Феська, здоро́во! Это даже хорошо, что кузнец спит. Ты лучше справишься. Нам бы кобылку перековать.
Мужик тем временем подошел к жеребцу, ласково потрепал его по крупу. Конь жалобно всхрапнул и ткнулся мордой в Феськино плечо. Мужик поднял лошадиную ногу, обтер копыто тряпкой, осматривая его.
– Феська – каторжник, – начал вполголоса объяснять парень. – Он тут на поселении. На рудники не всех направляют. Тех, кто не особо злодействовал, просто сюда ссылают. Одни селятся в Березнике, другие в Поддубне, а Феська вот в Лихоборах прижился. Занял пустую развалившуюся хату на краю села, дом поправил, теперь то в кузне помогает, то на мельнице. И еще вдовицам местным. Война многих мужиков забрала, да не всех вернула. А Феська рукастый и неплохой в целом, не смотрите, что смурной да неразговорчивый. Бабы местные его жалуют. Вдовицы особенно, – пошло хохотнул парень.
Тали не слышала болтовни возницы. Она сидела с неестественно прямой спиной, стискивая трясущиеся пальцы, широко распахнутыми глазами глядя на то, как каторжанин гладит коня, а злобная и своенравная скотина с жадностью подставляет здоровый лоб его скупым ласкам.
Мужик поймал ее взгляд, переменился в лице, швырнул тряпку на землю и размашистым шагом направился в сторону сарая.
– Чего это он? – удивился парень.
Тали спрыгнула с козел и пошла следом за каторжанином. Ноги плохо слушались ее, колени дрожали, с руками вообще творилось что-то невообразимое. Она вошла в проем сарая, с трудом, щурясь со света, разглядела силуэт мужчины. Он стоял сгорбившись, ухватившись руками за наковальню так, будто боялся упасть.
Тали осторожно, словно страшась спугнуть дикого лесного зверя, шагнула к нему, прижалась к спине, обхватила, обвила руками. Почувствовала, как он вздрогнул, а его сердце зашлось в бешеном темпе. Она же лишь сильнее вжалась в него.
– Дар, Дар, – шептала Тали.
Слезы лились из ее глаз, впитываясь в грубое сукно рубахи.
Дар глубоко вздохнул, развернулся и, взяв девушку за плечи, отодвинул от себя.
– Уходи, – коротко бросил он.
– Нет, – замотала головой Тали. – Не уйду. Не гони меня, Дар. Пожалуйста, не гони.
Она снова попыталась его обнять. Он зажмурился и с силой толкнул ее. Девушка не удержалась на ногах, отлетела на несколько шагов и плюхнулась в мокрую, перемешанную с грязью солому.
– Дар! – потрясенно закричала Тали.
– Пошла прочь! – с трудом сдерживая бешенство, прохрипел мужчина. – Вон отсюда, и чтобы духу твоего здесь не было! Никогда! Слышишь меня? Шалава имперская! Подстилка эльфийская! Убирайся в свою Этилию, а сюда больше не суйся. Пошла, кому сказал!
Он надвигался на нее, а она застыла в нелепой позе, потерянная и жалкая. Реши Дар сейчас убить ее, она бы и противиться не стала. Все лучше, чем видеть это отвращение, эту брезгливость на его лице.
– Да ты сдурел, никак? Ты что творишь, висельник?
Возница вбежал в кузницу и встал между девушкой и обезумевшим мужчиной. Толкнул того
