За час до рассвета - Наталия Корнеева
— Это ты управляла монстром?
— Я! Если это преступление, то убей меня за него!
Кеймрон скрипнул зубами.
— Прекрати уже говорить о смерти! Зачем ты убивала людей с помощью монстра?
— Потому что иначе он бы убил моего Нио… — выдохнула она, отняв от лица руки.
— Почему ты не сбежала?
И графиня рассмеялась. Она смеялась, смех ее дробился, прерывался кашлем и всхлипами.
— Отвечай!
— Ты ничего не знаешь о нем! Невозможно сбежать! Невозможно! Нет! Наши жизни в его руках! Сбежит один — умрет второй! Он погубил бы дерево! Мне осталась только смерть… Только смерть разорвет этот круг…
Графиня была безумна, и Кеймрон решил узнать от нее столько, сколько получится, пока они не покинули старый дом. Он не был уверен, что после фея вообще заговорит с ним.
Постепенно ему удалось собрать отрывистые крики, короткие ответы, пересыпанные требованиями убить ее, в полную ужаса историю. Историю того, как любовь обернулась кошмаром и трагедией.
Все началось, когда до безумия любившая мужа графиня показала ему свое дерево и дерево сына, что было сродни клятве в вечных чувствах. Но после этого ее разлучили с сыном, и они стали заложниками графа. Граф же быстро перевез их деревья, забрал с юга куда-то. Графиня не знала, куда — через дерево она видела только оранжерею, и туда не пускали никого постороннего.
Графиня должна была научиться управлять особой породой псов-охотников, выведенной предками Нойтаргов, чтобы ее сына не убили. Их вывели для охоты на фей, сделали неуязвимыми к магии, и долгие годы графиня билась над этим, пока пес случайно не укусил ее. Оказалось, что ее кровь позволяла на несколько часов брать под контроль сознание пса.
А вот Нио должен был убивать, чтобы его мать оставалась живой и чтобы встретиться с ней.
— Под тем домом, где оранжерея, спрятано сердце дракона, не иначе… Всякий раз, когда мой Нио получал право увидеть мое дерево, он не мог подойти ко мне. Он полз в жутких муках… Но никогда не сдавался, ни разу не отказался! А я… Я через дерево могла лишь наблюдать за его болью! Я не могла ничего сказать, не могла ничего сделать! Невыносимо, невыносимо!
Графиня тряслась, как в припадке, схватилась за голову, дергала себя за волосы, а потом замерла и указала на Кеймрона.
— Ты стал первым гостем, кто пришел в оранжерею. Ты дракон, тебе сердце дракона нипочем! Защити моего сына, спаси его дерево от графа! Тебе это по силам! — и ее голос сорвался.
— Я не дракон, а маг, — ответил Кеймрон. — Вблизи сердца дракона я тоже не смогу пользоваться магией.
— Не важно! Ты хотя бы можешь подойти к нему! Помоги же мне, будь милосерден!
— Убивать тебя я не буду. Почему ты не сбежала отсюда? Не попросила о помощи?
Развалюха меньше всего напоминала темницу, а убитый монстром слуга — мага или того, кто мог бы сдержать фею.
— Чтобы он убил моего сына⁈ Ни за что! Если ты не убьешь меня… Если ты не согласен помочь… — и ее глаза сверкнули от озарения. — Что я наделала⁈ Он убьет нас, убьет! Уходи, уходи отсюда! Исчезни, сгинь! — и она стала бить себя по щекам, по груди. — Как я не подумала… Он же убьет моего Нио…
Кеймрон погасил огонь, нашел белые руки, схватил их, чтобы она перестала себя бить, и тихо спросил:
— Ты хочешь встретиться со своим сыном?
— Да! — без раздумий ответила она. — Даже если это будет значить, что я умру…
— Умирать не обязательно, — Кеймрон отпустил ее, встал. — Ты сможешь подняться? Пойдем отсюда, достаточно ты тут страдала. И кстати, монстр этот без твоего влияния опасен?
— Нет… Это очень добрый пес, — вздохнула она.
Графиня была настолько истощена, что не могло быть и речи о том, чтобы она шла самостоятельно. И тут их выручил монстр-пес: он подбежал к ней, лизнул в руку.
— Ну, помоги мне, милый. Прости за все и помоги, — прошептала она и села ему на спину.
Солнце на улице только взошло, и длинные тени от деревьев черной сетью легли на землю. Графиня, стоило ей оказаться на воздухе, закашлялась, зажмурилась.
— В доме есть твоя одежда?
— Не знаю, — прошептала она и попробовала приоткрыть глаз. — Как ярко…
Кеймрон вернулся в дом, нашел там какую-то старую обувь, теплый плащ, пару овечьих шкур, принес графине.
— А это кто? — спросил он, указав на мертвого мужчину.
— Слуга Нойтаргов. Он стерег меня.
— У него нет ничего с сердцем дракона? — Кеймрон наклонился над пожилым мужчиной, в чьих глазах отражалось бледное небо.
— Нет. Зачем? Я бы все равно не сбежала. И не хочу сбегать, — она обернулась на дом, протянула к нему руку. — Но поздно… Я уже совершила ошибку, и теперь могу только молиться за сына…
— Твой сын — убийца, — резко заметил Кеймрон.
— Но он все еще мой сын. Виновата я, только я. Он убивал ради встреч со мной. Ради коротких, полных боли встреч. Вот все, что я дала ему, как мать… — с каждым словом все тише и тише становился ее голос, а потом графиня опустила голову, и Кеймрон увидел, как на руку ей упали слезы.
Повел головой пес.
— Идем, — сказал Кеймрон.
Пес шел спокойно и уверенно, не проявлял никакой агрессии, а графиня сидела, опустив голову, молчала. По пути к Лендейлу находился дом тети Кеймрона, и он решил оставить графиню на ее попечении.
Бело-желтый домик выглядел уютным, и Кеймрон надеялся, что его родственница дома.
— Так, ему лучше не ходить с нами, — и он помог графине слезть с пса. — Он же не сбежит?
— Я могу дать ему крови, буду управлять им, пока ты не приведешь его, куда нужно, — ответила она и протянула руку.
Быстрее, чем Кеймрон успел ответить, пес цапнул графиню, и на ее руке появилась новая рана.
— Хорошо.
Его тетя была дома, уже проснулась и позавтракала. Гостям она удивилась, но, узнав, что леди попала в страшное происшествие, тут же всплеснула руками и захлопотала вокруг графини.
— Только прошу тебя, не рассказывай пока никому о своей гостье. Это будет опасно. Я прошу тебя присмотреть за ней несколько дней. Потом я ее заберу.
Графиня молчала, куталась в плащ и шкуры, и Кеймрон поддерживал ее, чтобы она не упала.
— Да видно, что бедняжка натерпелась… Хорошо, Кеймрон, я все сделаю, — и его тетя увела графиню в свой маленький домик.
А у него оставалось все меньше времени, чтобы придумать, как незаметно пройти через Лендейл с псом. Ответ был один — никак.
