За грань. Инструкция по работе с вампирами - Анастасия Амери
Стрэнд разворачивается на каблуках и уверенно шагает к машине, где я прячусь и во все глаза наблюдаю из-за тонированных стекол за Элис. Которую видела в последний раз. По щекам потекли кровавые слезы. Еще одна дурацкая особенность вампиров.
Моя храбрая и любимая девочка выросла.
Стрэнд уселся за руль, вздохнул и завел мотор. Моя сестренка следит за машиной, пока мы не скрываемся за поворотом.
Кажется, она так просто это не оставит.
* * *
Ночью нас навещает Люн Ин в компании с Бейти, что не становится для меня сюрпризом. Йоан предупредил в тот же день, когда я очнулась. Когда мы впускаем их внутрь большого холла, то я краем глаза вновь замечаю незнакомую мне тень. За эту неделю я успеваю понять, что могу потихоньку управлять тенями, приказывать им, делать материальными, но пока это дается с большим трудом. Создатель говорит, что мне нужна практика и время, чтобы научиться справляться с контролем. Только вот его тьма мне так и не поддалась. И не поддастся, потому что это нечто иное, чуждое этому миру.
Как тень, постоянно выглядывающая из-за каждого уголка, из каждой маленькой щелки. И я не могу понять нравлюсь ли я ей или же это лишь игра моего воображения.
— Привет, — я широко улыбаюсь Люн Ину и крепко обнимаю его, от чего он тяжело охает.
— А ты сильная, — кряхтит он в объятиях, но я тоже слышу улыбку на его губах.
— Спасибо, — слова благодарности искренние.
Я бесконечно благодарна ему за то, что в нудный момент был рядом с моей сестрой. Как рассказал мне Йоан, то его другу пришлось несладко, когда два первородных, с которыми Элрой сколотил целый подпольный цех по производству низкопробных вампиров, явились в кампус моей сестры.
Ему пришлось быстро уводить ничего не подозревающую Элис в другой корпус, притворяясь секретарем декана, которому срочно понадобилось письменно опросить молодую студентку. Она была так истощена от мучительной боли и тем, что с ее телом происходят странные метаморфозы, вроде сотни непонятных кровавых закорючек на теле, что она легко поддалась на его манипуляции с гормонами. Пока сестра подписывала сотни никому ненужных бумаг и проходила банальный психологический тест в пустом зале, Люну удалось надолго вырубить обоих, обрушив на первородных все свои силы по управлению настроением. А после, истощенный он долго был рядом с Элис, пока она, не помня себя корчилась в муках на полу.
Итог — Элис осталась жива, даже не подозревая, что по ее душу приходили неизвестные, а после той ночи руны на наших телах исчезли сами собой. Никто не знает почему и надолго ли.
— Милая сцена, — закатила глаза Бейти, вполне себе живая и целая.
Первородные практически бессмертны: солнце не убивает их, отсечение головы тоже не помогает, как и полное обескровливание. Убийство первородных крайне тяжелый и почти невыполнимый процесс. Вот и Бейти после выстрела в голову смогла восстановиться и теперь об ужасном инциденте напоминал лишь неровный цвет кожи на ее лице.
Что касается Марджори — моей хорошей знакомой и подельницы больше нет. Она не была первородной, не была и высшей вампиршей, лишь «талантливой одиночкой» — как назвал ее Стрэнд.
— Прошу, — вдруг позвал Стрэнд.
В нем всем чувствовалась болезненная нетерпеливость. Он едва мог оторвать взгляд от объемного металлического чемоданчика в руках у бессмертной вампирши.
— Да, времени у нас в обрез. Остальные против, чтобы эта штука задерживалась тут, — кивнула она. — Веди. Я… — она отчего-то запнулась и нервно сглотнула. — Я тоже должна проститься. Сам понимаешь.
— Да, Бейти, знаю.
Это была скорбная процессия, прямо как там на кладбище, но гораздо в меньшем составе. Я знала, куда мы идем и что собираемся сделать и все же не могла себя заставить смотреть на Йоана. Весь прошлый день мы проговорили о том, что предстоит этой ночью. Я долго обнимала его, не зная, как унять все то, что бушевало внутри моего создателя. Но ничто не способно успокоить его, кроме клинка, надежно спрятанного в металлическом кейсе.
Того, что будет способен убить женщину, которую он любит так сильно, что готов пойти на многое, лишь бы прекратить ее страдания, которые длятся непозволительно давно.
Тень тихо преследует нас переплетаясь с предметами, оседая на стульях и портерах, прячась за поворотом. Она знает, что настало ее время. Время избавления.
Я впервые вижу Летицию и едва могу сдержать слезы. Голова, плечи и жалкий обрубок правой руки — вот и все, что осталось от младшей сестры Йоана Стрэнда. Такой же первородной. Говорят, это было невероятное везение — в одной семье появиться двум первородным. Я смотрю в ее единственный голубой глаз, подернутый пеленой долгих лет мук. Второй еще очень давно лопнул и вытек от огромного жара. Наверное, когда-то она была прекрасной. Такой же, как и ее брат. Но сейчас это лишь обгоревший кусок плоти постоянно кровоточащий, безголосый и почти слепой.
Неудавшаяся казнь за то, что поддалась вере во Всеотца и пыталась вместе с их культом призвать его в этот мир, желая, чтобы он подарил ей простую смертную жизнь. Из-за своих способностей к улучшенной, даже для вампиров регенерации, после того, как из нее выкачали всю кровь, изрубили на куски и подожгли под палящим солнцем, она удивительно выжила, но к сожалению, так и не смогла хоть немного восстановиться, навсегда зависнув в том состоянии, в каком нашел ее Йоан прямо перед тем, как его должны были залить бетоном на долгие годы.
Больше пятидесяти лет. Мне сложно представить, как можно так долго выносить свое существование.
Йоан перепробовал многое, но ничто не смогло убить ее. Она продолжала цепляться за жизнь, контактируя теперь с внешним от мира только с помощью своей слабой проекции в виде тени. Той, что я ощущала, когда впервые оказалась здесь одна. Летиция безмолвно наблюдала за мной все это время.
Единственный целый глаз смотрит на кейс в руках Бейти и в нем я вижу надежду. Надежду на избавление.
— Открывай, — командует Стрэнд, и я внутренне сжимаюсь, опасаясь новой встречи с Танцем Смерти.
Но ничего не происходит, когда чемоданчик открывается и орудие ярости, с которым я слилась перед смертью больше не бьет меня болью, не бросает вестигии. Вот только…
— Не может быть, — выдыхаю я, с удивлением глядя на собственные пальцы.
— Что? — бурчит Люн, который печально смотрит в спину своему другу.
— Я чувствую артефакты, — покалывание в пальцах ни с чем нельзя сравнить. — Все еще.
Йоан никак не
