Сердце Короля Теней - Сильвия Мерседес
Я перевожу взгляд с ведьмы на умирающего мужчину, смотрю, как его кровь сочится из той жуткой раны. Смотрю, как кристаллы поглощают ее, пульсируя со все более и более мощным резонансом, взывающим к моим костям и сути. Это миг выбора. Миг, когда я стану либо тем, чем задумывали меня боги… либо ничем.
Ничем.
Ничем.
Ничто – вот и ответ.
Ничто глубоко внутри меня.
Внизу, подо всяким страхом, под всякой надеждой. Подо всем отвращением, печалью или болью.
Ничто, из которого можно вытянуть чистый джор.
Я должна быть камнем.
Решительно ставя одну ногу перед другой, я поднимаюсь на возвышение и вступаю в круг с умирающим мужчиной. Протянув руки к пульсирующим кристаллам, я привлекаю их резонанс к себе, вбираю его все глубже и глубже, вплоть до самого центра моего существа. Вплоть до того пустого места, где когда-то билось мое сердце. Меня окутывает слой за слоем джора, внутри и снаружи.
Маленькая частичка моей воли возмущается: «Это неправильно! Фор бы этого не хотел! Как может столь темная магия быть благословленной богами?»
Быть может, боги ее и не благословляют. Быть может, только один из них на это способен: бог тьмы, которому поклоняются трольды. И именно трольды будут благословлены его волей.
Мои глаза раскрываются. Передо мной лежит фасеточный мир кристаллов. Я погрузилась в истинный джор глубже, чем когда-либо, вплоть до своего нутра.
– Фэрейн! – голос Мэйлин звенит на краю сознания. – Фэрейн, ты там?
Я медленно поворачиваюсь к старой ведьме. Она пристально смотрит на меня, в ее лице в свете лорста – ни кровинки, глаза – пара голубых сфер в ее черепе.
– Я здесь, Мэйлин, – отвечаю я, холодно, твердо, отстраненно. – Я сделаю то, что должно.
Дверь, ведущая в наружную комнату, распахивается. Трольды врываются внутрь, первый из них через считаные секунды появится в темном арочном проходе. Теодр стоит между мной и ними и будто бы не может решить, кого ему стоит бояться сильнее: отравленных или его собственной ужасающей сестры. Одна из трольдов, с челюстей которой вместе со слюнями льется зеленая пена, бросается к нему, вытянув руки.
– Нет, – говорю я и поднимаю ладонь.
Сила льется через меня, я черпаю ее прямо из напоенного кровью урзула. Она ударяет по этой женщине-трольду всего в двух шагах от Теодра. В одно мгновение она жива и ревет. В следующее – твердый камень.
Резонанс на ней не останавливается. Он волной катится к тем, кто следует за ней. Один за другим наступающие трольды останавливаются. Их глаза пустеют, руки и ноги коченеют, ступни прирастают к полу. Стена тел заполняет пространство за аркой, не давая прочим трольдам войти. Они беснуются и размахивают руками, пытаясь пробиться, все еще стараясь добраться до своей добычи.
Я поднимаю вторую руку, посылаю еще один импульс из ладони. Из души. Из того глубокого колодца пустоты. Резонанс моего ва-джора проносится сквозь тех, кто уже окаменел, и настигает все еще живых второй, более мощной волной. На краткий сверкающий миг их ярость, их боль, их страх возрастают. Я слышу хор их последнего сопротивления, но они не могут меня коснуться, не могут добраться до меня.
Ва-джор распространяется. Дальше и дальше, по всему храму, по городу за его стенами, покуда не остается ни единой беснующейся души.
Есть только камень.
* * *
Я все еще обернута джором, когда мы покидаем храм. Мэйлин и Теодр медлят в тени разбитых дверей, пока я выхожу на улицу, в этот лес окаменевших тел, и оглядываю то, что сотворила. Это жуткое зрелище. Все эти фигуры, застывшие в муках своего финального безумия. Нашли ли они покой? Атмосфера тишины, похожей на умиротворение, накрывает город тяжелым одеялом. Быть может, этого покоя достаточно.
– Ну, – выдыхает голос Теодра за моей спиной, его шепот в этой тишине столь же отчетлив, как крик. – Я определенно не ожидал такого.
– А вот я – да, – холодно говорит Мэйлин.
Взгляд моих глаз – двух кристаллических линз – привлекает движение. Я поднимаю голову и вижу морлета, пикирующего сверху. На его спине сидит Хэйл, ее глаза над странной маской в виде клюва округлились. Значит, она не угодила в волну резонанса. Я отмечаю этот факт без эмоций; это просто констатация того, что есть.
Хэйл заставляет своего морлета приземлиться чуть дальше по этой наклонной улице. Спешиваясь, она оборачивается и глядит на меня. Что она видит? Чудовище? Чудо? Она медленно поднимается по улице, огибая обращенных в камень трольдов. По мере приближения ее шаги замедляются, но она продолжает идти вперед, как бы ни дрожали ее ноги. Не дойдя до меня около десятка шагов, она падает на колени, смотрит на меня со смесью удивления и страха.
– Курспари-глур, – шепчет она. – Алмут тор Граканак.
Женщина Кристаллов.
Кулак Глубокой Тьмы.
Глава 28. Фор
Кровь, черная и зараженная, льется по рукояти моего меча, когда я глубоко вонзаю его в живот своего врага. Обезумевшие от вирулиума глаза округляются, перекошенное от ярости лицо почти прижимается к моему в мгновении странной близости, какую можно встретить только на поле боя. Теперь мы связаны так, как только могут быть связаны любые два живых существа здесь, в этом клубке жизни и смерти. Именно мое лицо эти глаза видят последним, пока свет в них мигает, сопротивляется и наконец угасает.
С первобытным ревом я выдергиваю из него свой меч. Ноксауриец падает к моим ногам, наше мгновение прошло. Тяжело дыша, я поворачиваюсь кругом, желая наброситься на новую добычу. Я оставил после себя целую просеку смерти, поле битвы усеяно телами тех, кого сразили я и мои воины. В конце концов, ноксаурийцы отдавали свои жизни задешево; такова природа принимаемой ими отравы. Свирепость, которую она внушает, делает самых рьяных солдат безрассудными. Мои ортоларок были более чем готовы воспользоваться этим преимуществом.
Я оглядываю поле. Кое-где еще остаются очаги битвы, но ночь прошла в нашу пользу. Линия копейщиков разбита, а оставшиеся ликорны-наездники попросту рассеялись после того, как их лидер исчез. Поморщившись, я стираю с глаза струйку крови. Черной крови, не моей.
Леди Парх топает ко мне, тоже пешая, как и я. Она выглядит мрачнее, чем когда-либо, во всем своем заляпанном кровью великолепии.
– Арук! – приветствует она.
Я киваю.
– Какие вести, леди Парх?
– Битва выиграна, но в городских развалинах еще остались хобгоблины.
Победа не будет полной, пока мы не разберемся с хобгоблинами, потому что они не дают подкреплениям пройти
