Хорошая примета - Катя Матуш
— Как вы только четверых детей родили…
— Милослава, неужели ты думаешь, что оно вот как у вас сейчас, всю жизнь будет?
— Ну да.
Мама хлопнула себя по лбу и вытаращилась:
— Кошмар. Это когда я тебя так испортила, — шикнула она, заглядывая мне за спину. — Не вздумай Олегу такую ерунду ляпнуть!
— Олег вообще не показатель. У них какая-то странная любовь. Они ругаются, больше, чем милуются!
— Вот-вот. Любовь, как есть.
— И что это за любовь такая? Я вообще не хочу с Тихомиром ругаться. Никогда.
Мама смягчила взгляд и отъехала от стола. Сваха в ней взялась за дело, а значит, конфликт будет исчерпан куда быстрее, чем я даже мечтать могла.
— Милослава, люди не слепнут после свадьбы, ты ведь понимаешь? — спокойно сказала мама. — Даже если ты выйдешь замуж от большой любви, рано или поздно ты начнешь смотреть по сторонам, ведь чем больше ты будешь узнавать этого человека, тем сложнее будет понять, куда там этот “богатырь” подевался. Спроси у Белояры, она тебе сразу скажет, что Олег на ее нынешний взгляд последний жених в их деревне, и это нормально, только дело же не в этом. Он ей больше не жених, он ее муж, и любит она его уже независимо от всей этой мишуры. Понятное дело, что сейчас тебе кажется, что любовь это романтика, ваши свидания и кусания, — не упустила мама шанса кинуть мне упрек. — Но это всего лишь ее зачаток. Тут как с вышивкой. Вот что тебе в ней нравится?
— Мне потом выставят счет за консультацию? — усмехнулась я в мамино сосредоточенное лицо.
— Посуду помоешь. Давай, по пунктам.
— Ну ладно. Мне нравится выбирать ткани, выбирать нити, потом схему чертить, а потом оживлять ее на льняных холстах.
— Отлично. А дальше что?
— Ничего, — мычала я. — А дальше сначала.
— А с тем, что осталось тогда что? Можно выбрасывать?
— Почему сразу выбрасывать? Можно подарить кому-нибудь.
— Это понятно, но ты представь, вот ты вышила свои “Алые судьбы”, а они возьми, да померкни, ведь теперь тебе до них и дела никакого нет.
— Почему нет, есть.
— И какое тебе до них дело? Вышивка закончена, впереди еще куча таких, и даже лучше. Какой тебе от нее прок?
— В смысле? Я, вообще-то, душу в нее вложила. Я же для этого все это делаю.
— Для этого, это для чего?
— Нравится мне вышивать. Это же понятно!
— Рано или поздно любой рисунок заканчивается, ты уже не корпишь над ним сутками, ни хихикаешь себе под нос, не поешь. Ты себе только представь, если бы каждая законченная вышивка выдыхалась с последним стежком, взялась бы ты когда-нибудь за новую?
— Вряд ли.
— Почему? Тебе же нравится вышивать.
— Так а какой толк, если после ничего не остается.
Мама улыбнулась:
— Значит, больше тебе нравится то, что остается после вышивки, сам результат, а не процесс, правильно?
— Ну да…
— И что это?
Я глянула на полы своей пижамы:
— Любовь?
— Конечно, любовь, Милослава. Она не такая интересная, как тебе сейчас кажется. Ты вкладываешь в нее всю себя в самом начале, на этапе выбора нитей и схемы, это интересно, весело и очень приятно, но рано или поздно вышивка заканчивается. Всегда можно взяться за новую схему, заново влюбиться, опять радоваться и переживать за каждый стежок, только предыдущая в таком случае обязательно померкнет. Остается решить, надо тебе оно или эта радость того не стоит. Всю ли душу ты вложила в то, что есть, или нет.
Вспышка камеры озарила комнату.
— Да что ты делать будешь, — глянула я на подоспевшего Соседушку.
— Василий! Отдай ему пирога кусок, мы разговариваем!
— Да сколько можно?! Идите в подъезд разговаривать, я ему и так пол ужина скормил!
Любовь, как есть. Точно…
Глава 26
— Спасибо за доверие! Ждем вас через неделю, — прикрикнула я в спину клиенту и схватилась за платок.
И почему до сих пор не выпила все эти снадобья?.. Инструкции по десять раз уже прочла, но больше почерком восхищалась, чем внимала нужной информации. И зачем он ему такой с загогулинами, штришками и кружочками? Не рецепты, а произведения искусства.
Я достала из фартука деревянный шарик арома-саше и уткнулась в него носом. Никак из лаборатории какой-нибудь яблочный ароматизатор украл, чтобы его сделать. И ведь вырезал он его как раз пока приписывал нашу любовь своему суеверию! Я чихнула и спрятала шарик обратно. Придушу…
Сегодня бы надо взять себя в руки, не авралить, выпить все, как положено, и желательно без свидетелей. С мамой вроде бы мирно уладили, даже шкаф вчера мой вместе перебрали, а заподозри она у меня простуду, все старания коту под хвост пойдут. С сарафанами я, конечно, переборщила. Все же ведьмы меня не постоянно окружают, завидовать нашему счастью малознакомые люди не будут, а значит джинсы и платья выкидывать рановато.
Теперь еще на мозг не переставая давило, что дальше матчи Молотов и Лучей почти не совпадают по времени, а значит мне либо придется их пропускать, либо прогуливать пары, ни один из этих вариантов меня не устраивал, но идея, как уговорить Есению на эту авантюру уже созрела. Я хихикнула и опять потянулась за шариком. И ведь додумался даже к нему инструкцию написать! Не лизать, не кусать, не стирать. А то я не понимаю, что если уж и облизывать, то аккуратно…
Дверь за стойкой распахнулась:
— Ванда, остаешься за главного, закроешь тут все, — сказал Илья девушке за кассой, накинул на себя пиджак и схватил меня за руку. — Собирайся. Бегом.
— Ч-к-куда?!
— По дороге объясню! Давай матрешка, шустрее!
Я забежала в подсобку за курткой и выскочила на улицу, где знакомая черная волга уже мигала фарами.
— Пристегнись. Сегодня опять поедем с ветерком.
— Что случилось? — уставилась я на Илью Всемиловича, цепляя ремень.
Парень кивнул мне, придавил газ и зажал телефон плечом:
— Не переживай, сейчас все разрулим. Алло?! Михей, кто у нас на центральном полицейском рулит? Ты его знаешь? Мне нужны выходы, прямо сейчас. Да. Жду.
Телефон полетел на панель, Илья ругнулся и машина юзом вписалась в крутой поворот, я вцепилась в ручку под потолком и окоченела. Полиция?!
— Вас ограбили?!
— Лучше бы ограбили, — нервно улыбнулся Илья и откинул челку со лба.
Лучше бы? Пожар?! Неужели что-то со второй точкой случилось? Но зачем ему я тогда? Неужели…
— Илья. У нас что-то случилось?
— Случилось, матрешка. Теперь слушай сюда
