Рожденная под темной звездой - Марина Анатольевна Кистяева
Тогда кто...
Ни запаха. Ни следов.
Смущало, что нет других запахов, кроме тех, что он уже обнаружил. Все они - люди, сверхсущества, призраки, мертвецы несут свой запах в этот бренный мир. И когда его нет, возникают смутные подозрения.
Юлиан полностью обошёл клетку. И готов был уже от разочарования сорваться, долбануть по прутьям решетки, когда заметил странный блеск в сумраке подвала. У лестницы.
Холодок коснулся его позвоночника, а потом резко проник внутрь, через кожу, кости - прямо к сердцу.
Проклятье!
Юлиану не потребовалось прибегать к вампирскому зрению, чтобы понять, что он увидел.
А когда увидел, не поверил своим глазам.
Тот, кому много столетий назад подарили ЭТО - давно сдох.
И сдох от его руки. Юлиана.
Ещё один призрак...
Нет.
Живая тварь.
Тварь, которую предстоит найти.
Теперь Юлиан знал, кто его враг. Осталось узнать другое - КЕМ он стал.
Глава 16
Елизавета разнесла спальню. Сломала всё, что могла. Порвала одежду. С последним оказалось труднее - ни ножниц, ни даже ножа для вскрытия писем, она не нашла. Пришлось рвать руками, зубами, удерживая тряпьё ногами.
Пот - такой непривычный, липкий, мерзкий - катился по лицу и спине. То, что Елизавета испытывала впервые и что её безумно раздражало. Хотя её раздражало всё.
Её план, её ликование, её торжество разлетелись вдребезги! Всё пошло прахом! Не так, как она рассчитывала!
Она снова в клетке. Не выбраться, никуда не деться. Как только за мерзавцем Джадженом закрылась дверь, она ринулась проверять, как можно выйти из спальни. Оказалось - через окно. Прыгать - нереально, слишком высоко, разобьется в лепешку, потом и костей не соберешь. По карнизам лазать она тоже не умела. Да и фигуры долбанных вампирских прихвостней заметила сразу. Караулили, мать вашу.
Елизавета забилась в истерике от злости и негодования. Не могло всё закончиться, только начавшись! Не могло! Она не наигралась! Не отомстила! Не увидела захлебывающихся от крови Джаджена и Короля! Она должна отомстить, должна, иначе все ее усилия были зря.
Пришлось перевести дыхание и успокоиться. Последнее не получалось никак. Выход своей ярости Елизавета нашла в уничтожении вещей. Сначала прошлась по фарфоровым статуэткам и вазам. Каждую брала в руки, задерживала на мгновение и бросала об пол, а потом с удовлетворенной улыбкой переходила к следующей. Комната покрылась разноцветными черепками, а девушка взялась за часы и картины. Книги она просто смела с полок на пол.
С одеждой было сложнее. На ее уничтожение потребовалось не меньше часа. Зато Елизавете понравился сам процесс. Ее желание нанести хоть какой-то вред Джаджену вылилось в необъяснимый приступ вандализма. Елизавета понимала, что занимается по большей части ерундой, впустую тратит силы, но чем-то заняться ей надо было?
Быть смертной ей не нравилось всё больше и больше. Ни силы, ни регенерации. И убить себя тоже нельзя, ведь жить-то хочется, и даже очень.
Усевшись на пол и свесив руки между ног, почти так же, как пару дней назад в клетке Короля, Елизавета принялась ждать. А заодно решила покопаться в памяти той, чьим телом теперь владела.
Когда в квартиру вошёл Джаджен, она уже была во всеоружии.
Нет, дорогой, война только начинается. И рано он её списал со счетов. Ох, как рано.
Юлиан по достоинству оценил то безобразие, что устроила Сатинская. Обвел спальню ироничным взглядом и хмыкнул.
- Мило. Будет повод обновить гардероб и сменить интерьер.
- Рада, что тебе понравилось, - промурлыкала девушка, появляясь в дверях спальни.
Халат она сменила на пеньюар, чудом уцелевший.
Мужской взгляд тотчас метнулся к грудям, что просвечивали сквозь шелковое кружево, дав лишний повод для глумления.
- Счет пришлю твоему хозяину, - Юлиан начал издалека. Спешка в их игре ни к чему. Он понимал, что чем дольше Сатинская находится в теле Лизы, тем хуже. Но пока был вынужден вести себя осторожно.
- Это меня устроит. Пусть немного раскошелится, - ни один мускул не дрогнул на высокомерном лице девушке.
Как же меняется внешность! Ни разу, даже в те моменты, когда Юлиан задевал Лизу, он не видел, чтобы она смотрела на него с высокомерием. С обидой, с негодованием - да. Но в её глазах всегда царила теплота. Даже когда она была испугана и потеряна.
Сатинская, эта тварь, всё изменила.
Ненадолго.
Лиза, малышка... Потерпи.
- Я так понимаю, у вас не особо теплые отношения.
Поставив трость у стены, Юлиан прошёл в комнату, поддев кончиком туфли разорванный смокинг.
- Любимый костюм, кстати, был.
Елизавета довольно улыбнулась. О, да, милый, скоро ты будешь огорчен не только потерей гардероба! Готовься!
- Думаю, его потерю ты переживешь.
- С легкостью.
- А что ты переживешь с трудом? Не расскажешь? - Сатинская двинулась к нему навстречу, призывно покачивая бедрами.
Походкой шлюхи.
Лиза двигалась изящно, без вульгарности. Она не предлагала себя. Ее походка, ее одежда и жесты таили в себе обещание, а это привлекает мужчин куда сильнее, чем доступное тело, открытое взгляду.
- Не расскажу, - мужской взгляд похолодел. - Вообще, я рассчитывал, что ты первая начнешь откровенничать.
Сатинская остановилась в полушаге от него. Совсем, как утром. Отличие было лишь в том, что теперь в её глазах не плескалась растерянность. Напротив, в них появилось знакомое торжество, змеиное, коварное.
- Ох, - выдохнула она, растягивая губы в улыбке, - даже не знаю, с чего начать.
Юлиан понял - она собирается рассказывать ему не о хозяине. Что задумала эта мразь?
- С самого начала.
- С самого начала... Как интересно, - кончик розового языка медленно скользнул по верхней губе, невольно привлекая внимание мужчины. Как он не хотел, как старался не реагировать на явные призывы Сатинской, оставаться полностью безучастным не получалось.
Разум твердо знал - перед ним Сатинская. Тело взрывалось от притяжения, стоило той оказаться рядом. Оно реагировало на запах Лизы, который не изменился. На шелк её волос. На притягательные в своей не искушенности формы.
- Мне тоже очень интересно будет послушать, что ты скажешь, - Юлиан нацепил на себя маску праздного, ничего не значащего любопытства.
- Не сомневаюсь. Твоя человечка - забавная.
Удар - первый, пробный - достиг цели.
В области груди снова появилась неприятная пульсация, свидетельствующая о потере контроля. Беспокойство за Лизу вернулось с новой силой.
- Лучше не трогай Лизу, - посоветовал Юлиан, прищуриваясь.
- О! - губы Сатинской сложились в трубочку. -
