Проданная - Лика Семенова
— Отойди от нее!
От звука знакомого голоса меня снова душили слезы. Я чувствовала себя опустошенной, размякшей, слабой настолько, что была не в силах подняться на ноги. Но такой счастливой, какой не чувствовала себя никогда. Я понимала, что теперь закончился этот кошмар. Если у счастья есть предел — то в эту минуту я его достигла.
Казалось, Квинт еле сдерживался. Едва ли я когда-то слышала в его голосе такие ноты. Резкие, рычащие.
Невий медленно поднял руки, демонстрируя открытые ладони, сделал несколько шагов в сторону моста, поравнялся с наемником и в мгновение ока выхватил из его кобуры пистолет. Развернулся, прицеливая мне в голову, но тут же выронил, потому что воздух вновь прорезала красная вспышка, и ему оцарапало зарядом кисть. Пистолет с грохотом упал на железо.
Квинт подался вперед:
— Еще одна попытка, и я буду стрелять в ноги. Отойди от нее.
От этого тона даже меня пробрало холодом. Не подчиниться было просто невозможно. Казалось, будто предельно сжалась жесткая пружина и вот-вот разожмется с невиданной отдачей.
Невий согнулся пополам, с громким стоном прижимая к себе раненую ладонь, но тут же подобрал пистолет и теперь, зажав обеими руками, уже целил в отца.
— Вы мертвы! — Оружие в его руках ходило ходуном. — Мертвы! Я видел протокол! Вы мертвы!
Он вышел вперед, к самому мосту, стараясь сократить расстояние. Казалось, он уже не контролировал себя. Но меня скорее шокировало то, что наемники бездействовали. Вместо того, чтобы вдвоем скрутить ублюдка, они стояли и смотрели, не решаясь коснуться своего высокородного господина.
Невий спустил курок, красный луч прорезал пространство слишком далеко от Квинта. А тот не шелохнулся. Даже опустил оружие. Снова выстрел, который на этот раз ушел вниз.
Квинт лишь покачал головой:
— Видишь, сын, надо было пойти в военный корпус. Ты даже не можешь пристрелить отца… — в голосе слышалась желчь вперемешку с глубоким разочарованием. — Ты бы знал, что в этом оружии смещен прицел. Ты бы знал, как ставить руку. Ты бы знал, что существуют простые ситуации, где надо действовать силой, а не изворотливостью. Или твоей силы хватает лишь на то, чтобы травить и бить женщин?
— Это не женщина — это грязная рабыня!
Квинт резко поднял руку и выстрелил. Заряд прожег штанину Невия по касательной, и тот поджал ногу.
— Это моя женщина, которая носит моего ребенка.
— Ублюдка!
Снова выстрел, и теперь Невий поджимал уже другую ногу.
— Изворачивайся, сын. Ведь это ты умеешь лучше всего. Или попроси помощи у его высочества. Прямо сейчас. Вы так неразлучны. Ведь именно в нем ты видел решение всех своих проблем. — Квинт опустил оружие, покачал головой: — Положи пистолет и отойди.
Я слышала боль в каждом слове. Квинт был раздавлен поступками сына. У всего есть предел. Но больше всего на свете я хотела сейчас обнять его, прижаться изо всех сил.
Удивительно, но Невий подчинился, только пистолет полетел в пропасть. Ублюдок снова демонстративно поднял руки и отступил.
Квинт убрал оружие, ухватился за ванты проклятого моста, проверяя прочность, пошатал перила. Ступил, и тот прогнулся, угрожающе заскрипел. Я перестала дышать. Квинт был самым тяжелым, но двигался на удивление ловко.
Уже через несколько мгновений он был рядом и обнимал меня, прижимал к металлическим накладкам. А я снова заливалась слезами, цеплялась за мундир, и твердила только одно:
— Я знала. Я верила.
Он поцеловал меня в висок:
— Ты умница. Я тебе говорил, что всегда возвращаюсь к тем, кого люблю. Люблю. Тебя. Вас обоих.
Повисла удушающая тишина. Казалось, наемникам и Огдену было неловко. А Невию… на Невия было плевать — он загибался от боли.
Я обняла со всей силой, на которую была способна:
— Я люблю вас, мой господин.
— Квинт. Я тебе больше не господин. — Он поцеловал меня в макушку: — Больше не господин.
Квинт отстранился, обращаясь к наемнику с целой рукой:
— Фринос, активируй маяк. Пусть пилот подгонит корвет в доступную зону. И отследите тот, который пилотировал я.
Фринос кивнул:
— Будет сделано, мой господин. — Он помялся: — Все будут счастливы, что вы вернулись.
Квинт кивнул, перевел взгляд на второго:
— Крэп, доплата за ранение.
Теперь склонился раненый. Он казался вполне довольным.
— Благодарю, мой господин.
Как же мне было спокойно. Я стояла, прислонившись спиной к стене, и больше ни о чем не думала. Больше не было сил ни на радость, ни на горе. Но теперь я в полной мере чувствовала, как пульсирует от боли покалеченная нога. Ничего. Тимон все вылечит. Я даже не сомневалась. В ушах шумело, сознание плыло. Как же я устала за эти дни. И как мучительно я хотела пить… Надеюсь, в корвете найдется вода.
— Господин Невий!
Крик Огдена вывел меня из липкого оцепенения. Затем последовал оглушающий грохот. Квинт и наемники уже бежали за угол. Я пошла следом — больше не хотела оставаться одна.
Я увидела Квинта лежащим на настиле, почти по пояс в огромной развороченной дыре. Наемники светили фонарями и удерживали его за ноги. Я посмотрела в щели и ужаснулась: Невий и Огден висели над железной паутиной, держась за руки, а Квинт удерживал обеими руками сапог Огдена, стараясь их вытащить.
Невий пытался сбежать. И провалился в темноте.
Мне было не жаль их. Вру — паук оказался чуть лучше, чем я о нем думала. Но на Невия я смотрела с равнодушным спокойствием. Нет. И здесь не так. Во мне боролись смешанные чувства. Я бы искренне хотела, чтобы от него осталось только кровавое месево, там, внизу. Я бы не ликовала, но чувствовала глубокое удовлетворение. Но он был сыном Квинта, а я бы не хотела, чтобы тот страдал от такой утраты. Какой бы он
